Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Принц понимал, что истории, выдуманные в народе, отличаются от реальных событий как небо и земля, а после бесчисленных переработок могут превратиться во что угодно, ничего странного тут нет. И всё же, столкнувшись с этим лично, Се Лянь испытал невиданное потрясение. В процессе он несколько раз останавливался, не в состоянии читать такое вслух от смущения, но поддавался на уговоры Хуа Чэна и продолжал. Ему хотелось бы сейчас кого-нибудь ударить, но, как назло, рука не поднималась.
Хуа Чэн, впрочем, как будто не видел в
— Наверняка кто-то сведущий где-то сболтнул, люди подхватили, пересказали, соединили одно с другим, понастроили догадок, вот и получилось то, что получилось.
Се Лянь отбросил книжку в сторону.
— Не будем читать подобную чепуху. Тебе надо как следует отдыхать.
Но Хуа Чэн захлопал в ладоши и попросил:
— Отлично написано, талант. После того как гэгэ прочёл мне эту сказку, я почувствовал себя в сто раз бодрее. Гэгэ, прочитай ещё одну.
Решительный отказ:
— Нет.
— Гэгэ, у меня разболелась голова.
— Но…
— Гэгэ.
— … Ладно.
Хуа Чэн крайне редко заболевал, а Се Лянь и без того всегда исполнял любые его пожелания, отвечал на любые просьбы. Как он мог отказать в такой-то момент?
Как бы принц ни смущался, пришлось сделать над собой усилие и вновь подобрать с пола эту жёлтую-жёлтую книжку [325], лечь рядом с Хуа Чэном, позволить ему обнять себя за талию, и, отбросив стыд, продолжать чтение вслух.
— Давным-давно жил на свете молодой и прекрасный Его Высочество наследный принц, что предавался самосовершенствованию в диких горах. И однажды ночью он встретил таинственного гостя…
Ой! Пещера Десяти тысяч божеств!
Се Лянь с улыбкой столкнул с себя Хуа Чэна, который придавил его так, что стало трудно дышать. Горячая волна чувств ещё не схлынула, но принц вдруг вспомнил кое о чём и как бы между прочим заговорил:
— Кстати, Сань Лан, насчёт пещеры Десяти тысяч божеств…
Хуа Чэн снова забросил руку ему на грудь и, рассеянно поигрывая пальцами, лениво протянул:
— Хм? А что насчёт пещеры Десяти тысяч божеств?
— Ничего, просто вспомнил, что на горе Тунлу произошло извержение вулкана. Статуи в пещере не пострадали?
Ведь если так, будет ужасно жалко. Всё-таки каждое изваяние — творение Хуа Чэна, в которое он вложил душу, и принцу все они очень нравились.
— Не пострадали, — ответил Хуа Чэн. — Я заранее установил магический барьер, так что даже если Медная печь рухнет, пещера останется цела.
Се Лянь воодушевлённо произнёс:
— Правда? Замечательно. Значит, всё в порядке. Я хочу отправиться туда посмотреть, можно?
Хуа Чэн, казалось, на мгновение задумался, но сразу же улыбнулся.
— Хорошо! Если гэгэ желает взглянуть, пойдём, как я могу отказать?
Се Лянь воодушевился ещё сильнее:
— Значит, идём завтра. Всё равно Медная печь уже открылась, туда можно попасть в любой момент.
Хуа Чэн приподнял бровь.
— Завтра? Ладно.
Он не высказал возражений, ничего больше не добавил, но в следующий миг вновь навалился на принца.
Возможно, это было ложное ощущение, но оставшуюся ночь Хуа Чэн ещё более рьяно измывался над Се Лянем, так что всего через несколько заходов тот уже кричал «гэгэ, пощади», а после в полузабытьи провалился в сон.
И вообще-то принц мог бы спокойно проспать до рассвета, но не прошло и двух часов, когда он даже сквозь глубокий сон почувствовал, что постель рядом опустела. Открыв глаза, принц обнаружил, что Хуа Чэн исчез.
Се Лянь немедленно сел, сон как рукой сняло. Затем наспех привёл себя в порядок, аккуратно спустился с кровати, толкнул дверь покоев и вышел, размышляя: «Куда подевался Сань Лан?»
Проспать полночи и исчезнуть… такое случалось впервые. Се Лянь обошёл Дом Блаженства, но не обнаружил того, кого искал, и вспомнил, что одна из комнат используется для перемещения в пространстве. Добравшись до неё, он и впрямь обнаружил, что дверь кто-то открывал.
Однако принц помнил, что в прошлый раз магическое поле на двери изображалось иначе, а сейчас ещё не высохла свежая киноварь нового рисунка. Се Лянь без лишних раздумий толкнул дверь и вошёл. А когда переступил порог, то вместо Дома Блаженства оказался в непроглядной темноте.
Се Лянь закрыл дверь и зажёг Пламя-на-ладони, чтобы осветить обстановку. Разглядев, где находится, он невольно застыл.
Поле Сжатия тысячи ли перенесло его в огромную тёмную пещеру. Пещеру Десяти тысяч божеств!
Для чего Хуа Чэну среди ночи понадобилось наведаться сюда в одиночку? Они же договорились прийти сюда вместе на следующий день? Почему он отправился раньше?
Се Лянь покачал головой и с огоньком в руке медленно двинулся по коридору холодной пещеры.
Шаги отзывались мрачным эхом, тонкие покровы со статуй уже были сняты, и из темноты вокруг на принца молча глядели бесчисленные лица, такие же, как его собственное. Если подумать, картина несколько жутковатая. Проходя через грот, Се Лянь обвёл пещеру взглядом и заметил изваяние Воина, радующего богов, который стоял в изящной позе с цветком в одной руке, мечом в другой и мягкостью во взгляде.
Здесь насчитывалось самое большее тысяча статуй, а по меньшей мере несколько сотен. Неизвестно, сколько долгих часов и изнуряющих стараний было вложено в их изготовление, и сколько лет они молчали в этой темноте.
Подумав об этом, Се Лянь вздохнул, поравнялся со статуей, склонил голову и пробормотал:
— Наверное, было очень одиноко.
Он имел в виду и того, кто изваял статуи, и сами его творения.
Каменный Воин кивнул в ответ. А Се Лянь так и застыл. Зрелище вышло до крайности пугающее.