Благословение Небожителей. Том 1
Шрифт:
Услышав его слова, юноша слегка приподнял уголки губ.
— С чего ты так решил?
Се Лянь ответил:
— Ни с чего. Ты ведь просто так спросил, а я просто так ответил. Всё происходит без причины, не более того.
Юноша громко рассмеялся и заметил:
— Ну а что если это не так? Кстати, он ведь слеп на один глаз. — Указав на свой правый глаз, он уточнил: — Вот этот.
Подобное предположение вовсе не являлось редкостью. Се Лянь раньше уже слышал о нём. В нескольких версиях легенды о Хуа Чэне демон носил на правом глазу чёрную повязку, закрывающую потерянный глаз. Принц
— Так ты, вероятно, знаешь, что стало с его глазом?
— Ага, на этот вопрос очень многие желают получить ответ.
Другие любопытствующие, по какой причине Хуа Чэн потерял глаз, в действительности желали узнать, в чём его слабое место. Се Лянь же спрашивал потому, что просто хотел знать. Принц не успел сказать ни слова, как юноша уже ответил:
— Он сам вырвал себе глаз.
Се Лянь так и застыл с вопросом:
— Почему?
— Впал в безумство.
— …
Обезумел до такой степени, что вырвал собственный глаз? Интерес Се Ляня к этому Князю Демонов в красном, Собирателю цветов под кровавым дождём, становился всё сильнее. Он, разумеется, догадывался, что истинная причина была намного сложнее, чем просто безумие, однако раз уж собеседник дал подобный ответ, вероятно, он и сам не знает подробностей дела.
Се Лянь продолжал спрашивать:
— Есть ли у Хуа Чэна слабое место?
Принц вовсе не ожидал ответа на свой вопрос, просто спросил по ходу беседы. Ведь если бы слабое место Хуа Чэна можно было узнать столь легко, он бы не был Хуа Чэном. К его удивлению, юноша сказал, совершенно не задумываясь:
— Прах.
Тот, кто заполучил прах демона, получал и полный контроль над ним. Ну а в том случае, если демон не подчинялся, прах можно было уничтожить, тем самым уничтожив душу и тело демона, то была общеизвестная истина. Однако применимо к Хуа Чэну она не имела столь огромного значения. Поэтому Се Лянь с улыбкой произнёс:
— Боюсь, что в мире нет героя, способного заполучить его прах. Подобную слабость и слабостью-то назвать нельзя.
Юноша возразил:
— Вовсе не обязательно. В определённых обстоятельствах демон может отдать прах по собственной инициативе.
Се Лянь переспросил:
— Например, как в тот раз, когда он заключил соглашение с тридцатью тремя небожителями и поставил на карту свой прах?
Юноша насмешливо заметил:
— Да разве он мог?
Он не договорил до конца, но Се Лянь услышал в его тоне: юноша был уверен, что Хуа Чэн не мог проиграть. Затем юноша продолжил:
— В мире демонов существует обычай. Если демон остановит на ком-нибудь свой выбор, тогда он может доверить свой прах в руки этого человека.
В действительности для демона это означало вручить кому-то другому свою жизнь. Настолько глубокое чувство доверия могло означать лишь искреннюю привязанность. Се Лянь с интересом спросил:
— Неужели и в мире демонов существует обычай, связанный с такими искренними и открытыми чувствами?
— Существует. Но пока ни один не решился его исполнить.
Се Лянь предполагал нечто подобное. На этом свете не только демоны могли обманывать людей, но и людской род водил демонов за нос; наверняка случалось, что люди использовали доверчивых демонов в своих целях и не раз предавали их. Принц заметил:
— Если кто-то, ослеплённый чувствами, вот так отдаёт всего себя, а в итоге его прах развеивают по ветру… и впрямь печальный исход.
Однако юноша, вопреки словам Се Ляня, рассмеялся.
— Чего страшиться? Если бы это был я, то спокойно отдал бы прах, захочет этот человек уничтожить его или же просто поиграть, пересыпая в ладонях, какая мне разница?
Се Лянь так и расплылся в улыбке, а затем внезапно вспомнил, что он всё ещё не узнал имени собеседника, даром что проговорил с ним уже так долго.
— Уважаемый друг, как я могу тебя называть?
Юноша приставил руку ко лбу, прикрывая глаза от красных, словно вино, предзакатных лучей, и зажмурился, будто не слишком любил солнечный свет.
— Меня? В семье я третий по счёту, так что все зовут меня Сань Лан2.
2 Сань Лан — третий по счёту, обычно подобным образом называли третьего сына. Наблюдается игра слов, согласно которой обращение также можно понять как «муженёк».
Юноша не сказал ему своего имени, и Се Лянь не стал спрашивать, вместо этого представился сам:
— Мой фамильный знак — Се, имя состоит из одного иероглифа Лянь. Позволь узнать, не направляешься ли ты в деревушку Водных каштанов, как и я?
Сань Лан откинулся назад, оперевшись о соломенный стог, закинул руки за голову, а ноги положил одна на другую.
— Не знаю. Я иду, куда глаза глядят.
Расслышав в его словах скрытую причину, Се Лянь спросил:
— Что-то произошло?
Сань Лан кивнул и произнёс, растягивая слова:
— Поругался с домашними, меня и выгнали. Я давно скитаюсь, пойти мне некуда. Сегодня от голода я свалился на дороге без сознания, так что пришлось найти место, чтобы передохнуть.
Одет юноша был довольно небрежно, но при этом одеяния его явно были сделаны из материала высшего качества; прибавить к этому изысканную манеру общения, а также ежедневное безделье и ещё некоторые мелочи, и всё стало ясно. Се Лянь давно догадался, что юноша являлся молодым господином из богатой и знатной семьи, который всего лишь сбежал из дома в поисках развлечений. Но если юноша, с детства привыкший к роскоши, так надолго покинул дом в одиночку, в пути ему наверняка пришлось испытать немало невзгод, об этом Се Лянь, как никто другой, имел глубочайшее представление. Услышав, что юноша голоден, принц порылся в дорожном узелке и вынул маньтоу, про себя возрадовавшись, что она ещё не засохла, и спросил юношу:
— Будешь?
Тот кивнул, и Се Лянь протянул маньтоу ему. Сань Лан, глядя на него, спросил:
— У тебя больше нет?
Се Лянь ответил:
— Ничего страшного, я не очень голоден.
Тогда Сань Лан отвел от себя его руку с маньтоу.
— Я тоже пока держусь.
Се Ляню пришлось взять маньтоу и разломить пополам, затем протянуть юноше одну часть со словами:
— Тогда половину — тебе, половину — мне.
Лишь после этого Сань Лан согласился принять еду, сел рядом с принцем и принялся жевать. Сидящий рядом и поедающий маньтоу юноша выглядел немного ершистым, так что Се Ляню всё время казалось, будто он чем-то обидел паренька.