Блатной конвейер
Шрифт:
По одной ему известной причине мозг Резенкова во сне вернул его в один из страшных боев, который пришлось пережить во время службы по контракту на Кавказе. Правда, там все было по-другому, кроме одного лица, которое он запомнил, кажется, на всю жизнь.
Они тогда возвращались в составе взвода из горного аула. По сообщению, которое они получили, там появился один из местных жителей, связанный с бандитами. Они выехали еще с вечера и рано утром взяли его практически без стрельбы. Потом на двух «Уралах» возвращались в комендатуру района с пленным, когда на блокпосту у моста поднялась стрельба. Появление взвода спецназа внутренних войск оказалось
Правда, в двух армейских рюкзаках, которые имели при себе бандиты, обнаружилось около тридцати килограммов взрывчатки, а это означало, что шли они куда-то целенаправленно и для проведения теракта. Последний бандит, молодой еще парень, истекавший кровью, вдруг пришел в себя. Он увидел склонившихся над ним русских солдат, глаза его наполнились страхом. Захлебываясь и плюясь кровью, он быстро-быстро заговорил, хватая ближайших солдат за рукава и пачкая всех своей кровью. Он стал говорить, что не хочет умирать, что он не хотел никого убивать, не знал, зачем шла эта группа, что не хочет, чтобы погибли простые люди.
Старший лейтенант Воеводин, невысокий, почти квадратный из-за накачанного тела, с толстой шеей борца и выбритым затылком, был крутым парнем. На Кавказе он служил в общей сложности лет шесть и побывал во многих переделках. Его подчиненные любили и верили ему, как отцу родному, хотя Воеводин был строг до предела, а порой мог и приложить руку.
Воеводин сразу понял, что это шанс получить информацию, отогнал своих подчиненных и сел перед раненым на колени. Он нашел нужные слова, чтобы парень перед смертью рассказал все, что знал. То, что удалось узнать, всех шокировало. Оказалось, что до этого блокпоста группу сопровождал хорошо вооруженный отряд численностью человек в десять. И получалось, что этот отряд был здесь всего часа два назад.
Решение было принято мгновенно. Воеводин оставил с собой пятнадцать бойцов, а остальных отправил на машинах в комендатуру. Он опасался, что эта перестрелка могла быть отвлекающим маневром или неудачной попыткой отбить пленного. Оставлять его в этой ситуации без хорошей охраны было опасно. По рации на блокпосту Воеводин сообщил о решении и предполагаемом маршруте. В том, что бандгруппа шла со стороны грузинской границы, Воеводин не сомневался. Скорее всего после неудачи они будут возвращаться туда же. И шестнадцать человек рванулись в преследование. Кроме Воеводина и еще человек трех наиболее опытных солдат, никто особенно читать следов не умел. Они несколько раз теряли след, потом снова находили. Два раза натыкались на растяжки, но замечали их вовремя.
Ночь застала группу преследования в такой непролазной глуши, что о движении не могло быть и речи. Бойцы рассредоточились и расположились на отдых под охраной усиленных секретов. На рассвете Воеводин повел парней дальше. Теперь он был очень осторожен, поскольку у бандитов был выбор, судя по характеру местности. Они могли уйти в Грузию двумя путями, а могли и вернуться назад, в Чечню, посчитав, что достаточно помотали и запутали русских.
Воеводин снова остановил группу и выслал разведчиков по двум направлениям. Сам он взял сержанта Резенкова, Колю Левковича, по кличке Бульбаш, и решил проверить на всякий случай возможный третий путь, по которому можно отсечь от границы бандгруппу. И они втроем ушли влево. Шли долго и осторожно, доверяя интуиции и опыту командира. Первым шел сам Воеводин, потом Бульбаш, а замыкающим, как самый опытный из подчиненных командира, — Резенков.
Потом Воеводин поднял руку, и все остановились. Что показалось командиру, что он увидел или услышал, они не знали.
— Серж, — коротко бросил через плечо командир, но тут же замолчал и снова стал прислушиваться.
Солдаты напряглись. Наконец командир показал на глаза и на правый склон узкой низинки, по которой они шли. Резенков молча стал подниматься, стараясь не шуршать и не оскальзываться на траве и камнях. Глаза его бегали по зарослям, по верхнему склону, особенно там, где кустарник граничил с голубым небом и белыми облаками. Это было очень странное, нереальное зрелище — где-то рядом вооруженный, смертельно опасный враг и тут же голубое мирное небо с пушистыми облачками.
Наверху Сергей лег на живот и пополз. И тут же между кустами перед его глазами предстало зрелище, от которого у него внутри все похолодело. Группа боевиков численностью человек в тридцать занимала позицию и готовила засаду. Это было как раз на пути солдат. Но гораздо хуже было другое, то, что в обход слева уходила еще одна группа, численность которой Сергей определить не успел. А как раз на их тройку быстрым шагом двигались два десятка боевиков. Получалось, что сейчас против шестнадцати бойцов выступали больше пятидесяти бандитов. И они собирались брать солдат в клещи.
Сергей как мог быстро сполз со склона и подбежал к командиру.
— Их тут до черта! Они засаду устраивают, а две группы обходят по бокам, — запыхавшись, начал он говорить командиру.
— Оп-па! — нахмурился старший лейтенант. — Дождались, допреследовались. Значит, они уже объединились со своими. Вопрос только, случайно или специально нас сюда заводили. Слушай приказ! Серж со мной, Бульбаш в группу! Всем отходить. Там метрах в трехстах сзади есть неплохая скала, где можно занять оборону. Давай, Бульбаш, дуй, а мы этих задержим.
Левкович даже не успел сделать шага, когда Резенков увидел проволоку. Растяжка была установлена с хитростью. Самой проволоки, ведущей к запалу гранаты, видно не было, потому что ее умело скрыли в траве. Но когда нога командира чуть сдвинула камень, она мгновенно натянулась. Заметить ее в последний момент было почти невозможно. И Воеводин не заметил.
— Ложись! — заорал Сергей и, падая, рванул Бульбаша за жилет-разгрузку на себя.
Взрыв прогремел почти мгновенно, пахнуло жаром и вонью сгоревшей взрывчатки, уши заложило. Первое, что Резенков увидел, — это черный армейский ботинок, у которого не было подошвы, и он страшно дымил. Спихнув с себя Левковича, который мычал и тупо тряс головой, Сергей увидел то, чего и боялся. Командир лежал на боку, а нога, в том месте, где должна быть правая ступня, заканчивалась кровавым месивом.
То ли Бульбаш Сергея прикрыл от взрывной волны, то ли он в последний момент успел открыть рот, чтобы уменьшить нагрузку на барабанные перепонки, но слух у него восстановился почти сразу. И он услышал, правда, сквозь болезненный гул в голове, крики и топот ног.
— Бульбаш, прикрой! — крикнул Сергей и бросился к Воеводину, который стал сворачиваться клубком и рычать, как тигр.
Сверху ударили очереди, взвизгнули пули, отскакивая от камней, взметнулись фонтанчики земли, полетели щепки от стволов деревьев. Сомнение: помогать ли командиру, или начать стрелять, рассеялось, когда рядом короткими и частыми очередями стал бить автомат Левковича. Это обрадовало Резенкова, значит, парень не в ступоре и не настолько оглушен.