Блатной конвейер
Шрифт:
Потом Хохлу было велено собираться. Его посадили в желтый «уазик», но привезли не в здание РУВД, а в участковый пункт. Это давало какую-то надежду выкрутиться из положения. Правда, майор разошелся на всю катушку и, судя по его вопросам, хотел наложить лапу на наркоту. Хохол был в панике.
Выпустил его майор только часа через три. Хохол шел по улице и жадно курил сигарету за сигаретой. Он старался вспоминать, не брякнул ли во время этого допроса чего-нибудь лишнего. Наверное, не ляпнул. Ничего не знаю, все врут, поклеп возводят. Отнекиваться от знакомства с большинством дружков было глупо, потому что они у него и дома бывали, и видеть их могли вместе тысячи свидетелей, но про «дела» вроде
Наконец в голове начало что-то укладываться. Хохол позвонил Батону и коротко изложил ему суть произошедшего. Батон тоже запаниковал, и пришлось на него наорать, чтобы он включил мозги и что-нибудь посоветовал. Батон посоветовал лечь на дно до поры до времени, а еще он сказал, что у одного кореша есть родительская дача в Сосновом, что лучше там и перекантоваться до поры до времени.
И только потом, когда, не заходя домой, Хохол прыгнул в машину подъехавшего Батона, начался настоящий разговор. Сразу подозревать Магомеда в предательстве, что именно он решил сдать Хохла ментам и таким образом избавиться от него, они с Батоном не решились. Все-таки по уголовным меркам поступок был далек от «понятий». За такое в уголовном мире наказывали. Но, как говорили древние, что положено Юпитеру, не положено быку. Магомед мог себе позволить и не такие вольности, а Хохол как был «быком», так им и останется.
— Ты уверен, что с Зиманом все чисто прошло? — спросил Хохол, нервно грызя ноготь.
— А что там? — пожал Батон плечами. — Свидетелей никого, ночь… чисто.
— А про Шкета что говорят? Что от ментов слышно?
— А хрен его знает! Никто толком ничего и не говорит. Я думаю, всем безразлично. Сгорел и сгорел.
— Что за ерунда какая-то вокруг творится? Голову уже сломал — думать об этом. И Магомед трубку не берет!
— Может, игра какая идет? — осторожно предположил Батон. — Ты секи, Хохол, что получается. Этот Серж, Резенков который, объявляется у нас и в цвет на станках работать может. С одной стороны, в зоне научился и все клево. А с другой — чего он к нам приехал? И темный какой-то, ни с кем не общается.
— Зэк, от зоны еще не отошел, — буркнул Хохол.
— Это понятно. А только он в Екатеринбурге на рынке кантовался первое время. И на рынке, который Магомед держит. Это как?
— Точно знаешь?
— Специально с пацанами базарил, точно. А на рынок его сам Магомед взял. Он там что-то такое натворил, что Магомеду очень понравилось. Отметелил, что ли, кого-то. Вроде Магомед его раньше и не знал. А потом, ты секи, Серж берет и сваливает с рынка. И куда? К нам сваливает. Чего ему там не фартило, или не поделил с кем чего? Темное дело, Хохол, но только мне другое странно. Магомед нужных людей от себя просто так не отпускает, а тут отпустил. Никто и не понял сразу среди пацанов. Раз, и исчез Серж с рынка. Поначалу думали, что пришил его кто. Поспрашивали — нет, терок никаких не было. Вот и думай теперь!
— И что?
— А вдруг Магомед его специально к тебе сюда прислал. Тихой сапой сам решил и прислал. Задание у него, может, такое — за тобой сечь и Магомеду стучать обо всем. А он ведь со Шкетом все время работал, могли и снюхаться. А могло и наоборот! Шкет Сержа раскусил, просек чего-нибудь, а Серж его и пришил. И пожарчик устроил, чтобы концы, значит, обрубить. Сечешь?
— А если не от Магомеда? — предположил Хохол. — Слушай, а вдруг он от самого Фомы приехал? Покрутился возле Магомеда, все, что надо, просек и к нам сюда. Теперь здесь землю роет. А потом Фома возьми и объявись, а Серж к нему с докладом! Во как может быть!
— Хохол, кончать его надо! Сначала потрясти как следует, а потом…
— Забудь! Даже виду показывать нельзя! Смотреть за ним
— Ладно, я побазарю с ними, — пообещал Батон. — Слушай, а как ты в этом Сосновом будешь один-то. Пацанов тебе надо подогнать понадежнее. Мало ли что. И «товар» из города убрать. Тут езды-то всего ничего, можно из Соснового возить. Хоть каждый день.
Чтобы Лешке было мягко и удобно спать, Сергей натаскал ему опилок из бункера, которыми тот набил себе большой пододеяльник. Получился вполне приличный матрас, только очень душистый. Но это была не главная проблема. Теперь ему предстояло кормить Лешку, а главное, опасно было оставлять его без надзора. Только по ночам Резенков рисковал выпускать Шкета из его камеры заточения, чтобы парень мог размяться, поесть горячей пищи, просто подышать свежим воздухом.
А еще Сергей оборудовал себе лаз в заборе. Если ему надо было куда-то отлучиться в позднее время, то лучше, чтобы все думали, что он находится у себя в каморке. И на третий день случилась неприятность. Резенков возвращался с вечернего собеседования, когда увидел, что в ворота их цеха въезжает машина. Она принадлежала одному из дружков Хохла по имени Батон.
Обеспокоенный Сергей пролез через свой тайный вход в заборе и стал размышлять, как ему теперь быть. То, что он уходил куда-то, конечно, нарушением не было. Сторож у них не предусмотрен, а за то, что Сергей живет в цеху, он должен был присматривать за территорией. Получалось, что он мог теперь свободно войти, и никто бы ему не сказал худого слова. Но какое-то беспокойство все равно было. Наверное, из-за слишком натянутых нервов, но это Сергею и помогло.
Пока он размышлял и топтался на улице, прошло какое-то время. Потом его разобрало любопытство, и, прежде чем открыто входить, Резенков решил заглянуть в окно и посмотреть, что и кому понадобилось в такой час в цеху. И он увидел то, о чем потом сильно жалел. Через грязное стекло окна было видно, что Батон, Фофан и еще какой-то тип что-то выпытывали у Леника. Допрос был серьезным, хотя парня никто не бил. А потом Леника схватили, прижали к раскроечному столу, на котором лежала заготовка ламинированной ДСП, а Фофан подошел к рубильнику и включил пилу станка.
Сергей даже закрыл от ужаса глаза. Леник страшно заорал, потом его крик перешел в истошный визг и затих. Смотреть внутрь не хотелось. Леник паинькой-мальчиком не был, но чтобы вот так жестоко… И за что? Наверняка причина была очень серьезной. Значит, в этой среде в самом деле происходило что-то. Это ведь уже второй труп.
Потом Сергею в голову пришла другая мысль. А как теперь парни будут прятать следы преступления? И раскроечный стол, и режущий инструмент — все теперь в крови. А тело? «А если взять и прямо сейчас вызвать полицию», — пришла в голову шальная мысль. Если бы была гарантия, что приедут быстро, он бы так и поступил. А если быстро не приедут? А если эти успеют убрать тело, тогда придется с полицией объясняться ему самому. Ерунда получается. И еще полная гарантия, что следующим будет он сам.
И тут послышались шаги и резко открылась дверь. Сергей только и успел, что отскочить ближе к углу здания и сделать вид, будто возвращается в цех. Перед ним стоял Фофан с мобильным телефоном в руке. И для него эта встреча с Резенковым оказалась неожиданностью. И сразу все прояснилось.
— Где тебя носит? — заорал почти искренне Фофан на Сергея. — Этот урод обколотый станок включил и себя порезал. Почему пропустил его на территорию?
— Кого… как? — опешил Сергей.
— Вот так… — огрызнулся Фофан. — Леник — придурок!