Блатной романс
Шрифт:
Это еще не зачеркивало бизнес Виталия Ефремовича, но уже начинаю штормить. И срочно требовалось восстановить укачавшийся «престиж» городка. А что может быть беспредельней, чем смерть наглая главного мента? И, если со своими «обязанностями» не справился живой майор, пусть за него отдувается майор мертвый.
Сначата Иваныч рыпался как мог, сучил ногами, блеял, булькал, захлебываясь, дико вращал красными глазами и пускал сопли. Но Мал юта со Словарем держали майора под руки надежно. Но Пырей, знай себе, заправлял воронку остро пахнущим джином.
Вторая
Иваныч обвис и поник. Виталий Ефремович, брезгливо морщась, пощупал пульс и отстранился.
– Водяра его погубила, от водяры и подох.
– Все? – обрадовался замаявшийся Пырей.
– Кажись, амба. Сердце стало. – Виктор Ефремович потянулся и сладко зевнул. – Но ты все равно доливай. Не пропадать же добру.
…Четвертая бутылка, пятая бутылка.
– А эту туда же? – кивнул Пырей на оставшуюся на столе ноль-пять «Синопской».
– А эту не тронь, – вдруг подал голос Малюта. – Нам старого ментовского кореша чем-то помянуть надо, – и убрал поллитровку в карман кожаной куртки.
– Приберите все тут, – двинул вверх по трапу разом заскучавший Виталий Ефремович. – Хавку соберите и проверьте, чтоб пальцев не оставалось.
«И на хрена я столько времени путался с этим рохлей майором? – корил себя Виталий Ефремович. – Сразу надо было забивать самую реальную стрелу с Храмом. Подогнал бы реальных бойцов, а не этих клоунов Словаря и Малюту, – остались бы от Храма рожки да ножки. И ведь по первах вычислить его была не проблема, городок-то масенький. Теперь труднее – каждый второй ларечник за него под трактор ляжет. Ну ничего, одного конкретного человека я пригласил-таки, вот-вот прибудет. И даже хорошо, что он не из быков, а из профи. Спецназ он там или кто? Выполнит работу без шума и отвалит с концами».
Глава 10
Как ни крути, а генеральный папа все-таки испоганил настроение Сергею Щрамову. Хвалил за усердие, руку тепло жал, а в глазах оставались глыбы льда размером с Эйфелеву башню.
Прибывший в Питер Сергей зарядил скудную пока долю в общак, доложился о запутках, о ситуации на комбинате, о том, что снова оказался в бегах. Сергей отрапортовал, что собирается предпринять, и оценил свои шансы пятьдесят на пятьдесят. Господин Хазаров больше слушал, чем задавал вопросы. И цыкал на подчиненных, если вопросы собирались задавать они. И у Шрама осадком осталось, что верховный папа ждал еще чего-то и не дождался. Например, доклада о делах, не имеющих отношения к Виршевскому нефтеперерабатывающему комбинату. Но таких дел за Шрамовым не было.
А потом еще подлил масла Урзум с дебильными подначками, типа, не объявлялись ли в Виршах сестрорецкие типа пытать Шрама за эрмитажные списки? А Шрам про эрмитажную ботву уже ведь и мыслить забыл.
И как-то само собой Шрамова завернуло в привычный ночной бар.
Почти все столики были свободны, и надо же!… В углу у запотевшего огромного – до потолка – окна, за которым чесали опрыскиваемые питерской непогодой фраера и проносились, слепя фраеров фарами, лайбы, сидела она. А ведь Сергей будто ждал чего-то такого. И подошел, словно и не расставались.
– Будем и дальше пить текилу? – спросил Шрамов чуть более хриплым, чем обычно, голосом.
– А что мы с вами пили в прошлый раз? – Она вроде бы и не удивилась его появлению над душой. Она тоже встретила его, словно и не расставались. Она еще некоторое время смотрела в окно, будто там кипела настоящая жизнь, в которой ее не ждут, в которой ей нет места.
Бармен мельком взглянул на них, затем выбрался из-за стойки, шаркающей походкой подошел к столику и вытер его. Парня явно мозолила скука. Парню явно хотелось покалякать с приличными посетителями.
– Сервис растет, – удивленно отметил Сергей, ведь надо было с чего-то начинать разговор. Оглянулся, нельзя ли где пристроить влажный плащ.
– Не тот столик, – все еще глядя сквозь стекло на улицу, сказала, как пропела, своим неподражаемым ангельским голоском Алина. – В прошлый раз мы трепались у стойки. Сядем опять туда же.
Шрамов понимающе улыбнулся:
– Вы суеверны?
– Не каждый день. Только по понедельникам, средам и пятницам. Ну еще, конечно, нечетные числа, – опять как пропела, сказала она.
– Точно, – вдруг подал голос бармен и перестал тряпкой наводить глянец на столе. – В прошлый раз вы сидели у стойки.
– Тогда точно следует пересесть, – улыбнулся и взял за руку Алину Сергей. – Не стоит нарушать традицию.
Когда они устроились, Шрамов спросил бармена:
– Ты помнишь, что наливал нам в прошлый раз?
– Текилу, – не заморачиваясь на раздумья, ответил вернувшийся на главный пост бармен.
– Не вижу причин нарушать традицию. – Шрамов покосился, как отнесется к этой идее Алина, и заговорил длинно, боясь, что повиснет пауза. А кому охота, чтоб лишний мент родился? – Как можно быстрее надо проверить, не выдохлась ли текила за это время. Две текилы по сто, и сразу же налей по следующей дозе.
Бармен расстарался. Начикал лимон, подвинул соль, выбрал самые красивые рюмки.
– Тебе бы в службе социальной адаптации работать, – похвалила трудягу Алина.
– Я и работал. Парков по телефону убеждал не выпрыгивать в окно.
– Мало платили? – Шрам все же сбросил с плеч сырой плащ и охапкой водрузил на соседний пустующий табурет.
– Нет. Скучно. В чужих обломах нет ничего интересного.
– А вот Сергей любит других обламывать, – типа вскользь упомянула Алина о сорванном концерте.