Блаженство по Августину
Шрифт:
Раньше на посох не было нужды опираться, носил его с легкостью на весу для вящего благочиния и внушения должных чувств пастве. Нынче же он не жезл авторитетный, но средство передвижения немощных членов. Притом непомерно тягостное для ослабевших рук…
Кожаная слоистая подметка объявилась на ножнах, чтоб не стучал попусту по литостратуму в доме, мозаичных полов в базилике не корябал своею тяжестью и весом тяжко опирающегося тела… Братья сапожным порядком, задельем поусердствовали…
Все же епископ впадал в некоторый грех преувеличения, непорядочно и бездельно расписывая такие-сякие
По правде сказать, верховые прогулки он себе сожалеюще запретил. Голова кружится, посох боишься выронить; потом ни встать, ни сесть без скрипа, щелканья и треска в суставах…
По взморью он сейчас медленно прогуливается в пешем строю, если принимать за таковой его недюжинную свиту, побок и позади готовую чуть что подхватить, поддержать под руки. Любимый сын Гераклий вообще за локоток старичка придерживает, не давая идти побыстрее. Не ровен час пресвятейший и преподобнейший запнется, споткнется… о камень преткновения… Плавная речь предстоятеля, очень его интересующая, прервется…
— …Где нет никоего облика, ни минимальнейшего правопорядка, где ничто не приходит и не уходит, нет, мой Гераклий, ни дней, ни смены времен, власти, ни старости, ни молодости. Един свят Господь неизменен в знании упорядоченного созидания…
Когда люди, незнающие и неверующие, приобщаются к вере, оберегаются в ней знамениями и великими чудесами, засим берутся питать и помогать в какой-нибудь житейской нуждишке ближним, не зная, зачем это надо делать и с какой целью, то одни не дают настоящей пищи, а другие ее не получают. Причем первые не поступают согласно святому и правильному намерению, вторые же не радуются их даянию, не видя еще плода, а вкусив, сей же час неблагодарно о нем забывают.
Беспутная беспамятная паства без пастыря не знает о благодарности и справедливости. Точно так же неведомы эти понятия бесцельному пастырю без паствы.
Без кормчего, знающего, куда и зачем ему плыть, корабль не поплывет, а повлечется по воле стихий, хотя б имелись на борту кормило, ветрило и полный комплект весел с гребцами.
К чему я клоню, ты понимаешь, Гераклий. Назавтра во время воскресной мессы я намерен объявить тебя моим полномочным коадьютором, считай, викарием в епархии Гиппона.
Кого нам надо, тотчас изберут прихожане, открыто проголосуют по-сенатски ногами, коль скоро ли, медленно я присоединюсь к избраннику. А в моем завещании ты назначен главным наследником и правопреемником в священстве епископата. Об этом также православные узнают завтра, возрадуются о тебе и восплачут обо мне.
Года три-четыре я еще протяну относительно в здравом уме и твердой памяти. Как дальше и дольше — не знаю. Думаю, надеюсь, молюсь о том, Господь смилуется и освободит меня от напрасного и бездарного существования в скотском обличье слабоумной плоти…
Или же вы с Эллидием мне поможете по воле Божьей. Грех будет на мне, и я за него в ответе. Ты меня уразумел, сын и брат мой?
Пресвитер Гераклий мельком оглянулся на свиту из клириков, причетников, охранников, почтительно отстающую в отдалении от сокровенного разговора епископа и его ближайшего сподвижника.
— Другие, отче Аврелий, весь свой век на даровщину кормятся, на клоаку трудятся. Как птицы поднебесные не сеют, не жнут, только свиристят, галдят и гадят неблаговестно.
О бренной плоти не беспокойся. Ответственно обещаю: полоумным позорищем и неразумным посмешищем ты у меня не станешь, в чем и клясться мне незачем.
Аврелий никогда о том не говорил, никому не признавался, но всегда в его самобытном философском жизнеустроении он мечтал обзавестись настоящими учениками. Не теми, кто слушает разиня рты, но умеющими, знающими, о чем говорить, что писать в развитие и в распространение мудрых мыслей учителя.
Такого вот ученика-алюмнуса он обрел в лице Гераклия Микипсы, точнее, прозорливо заметил, высмотрел будущего аколита, последователя и комментатора творений учителя-магистра. Пастырь добрый с необходимой пастве толикой зла из святого отца Гераклия тоже получается замечательный и значительный во времени суровом, немилосердном.
Тем временем святому отцу Поссидию, который в письмах безуспешно тщится комментировать жизнедеятельность во благолепии того самого престарелого, пресвятейшего и преподобнейшего, давно пора воссесть на кафедру епископа в естественном и экклесиальном порядке вещей. Скажем, в Салдах. Так как праведно воспользовавшийся смертными благами, приспособленными к миру смертных, получит большие и лучшие…
И перестанет лепить, диктовать Бог ведает что в братских посланиях невпопад… Еще мемории зачнет про святейшего Августина кропать…
От моря нумидийский архиепископ двинулся обратным путем к высоким стенам и башням Гиппо Регия мимо укрепленного военного aквaтoрия у линии береговых скал, приспособленных к обороне с суши, через предместье вдоль рва, не так давно расчищенного и углубленного. Лектикой и носильщиками он не пользовался, отдавал предпочтение смиренному хождению пешком. Пускай дело-то и не в смирении, как бы ему ни умилялась восхищенная паства. Раньше переносной способ перемещения во времени и пространстве полагал несносным высокомерием, теперь же в носилках его стало попросту невыносимо укачивать.
Но вот от корабельной болезни, благодарение Богу, как в молодости, он ничуть не страдает. Прав Эллидий, наверное, свежий ветер и морская водяная соль помогают не поддаваться качке. Так что вскорости можно смело отправляться в Картаг, нимало не боясь показаться немощным, беспомощным и болезненным старцем.
Тем не менее, на крепостную башню к центуриону Горсу, осматривающему работы по укреплению стен, Аврелий взобраться не осмелился. Подождал терпеливо внизу у ворот.
Подняться-то наверх по лестнице он поднимется, пожалуй, не слишком запыхавшись, однако благополучно спуститься по крутым ступенькам без весомого и несомого содействия пары дюжих прислужников не очень получится. Голова снова закружится, и слабость в ногах одолеет. А побок с крепким квестором ветеранов выглядеть столь слабосильным как-то неловко. Ведь разница в возрасте у них считай никакая.