Бледная графиня
Шрифт:
С кладбища Брассар направился прямиком в замок.
Когда он пришел туда, стояла глубокая ночь. Парадный подъезд оказался запертым. Несколько мгновений Леон постоял в раздумье, затем зловещая улыбка мелькнула на его лице. Он прокрался к боковому фасаду замка, разбил стекло. Звон этот вряд ли кто мог услышать, поскольку тут никто не жил. Просунув руку внутрь, Леон отодвинул оконную задвижку, отворил окно и неслышно, как кошка, влез в него…
Графиня давно уже ушла в свои покои, в которых она запиралась, боясь Леона. Однако того уже не было дня три, и она почти перестала опасаться своего свихнувшегося сына.
Вдруг в соседних комнатах ей почудились шаги. Она только-только собралась раздеться, отходя ко сну, но теперь замерла, прислушиваясь. Во всем флигеле она сейчас была одна. Правда, на туалетном столике лежало оружие, но она в эту минуту от волнения совершенно забыла о нем.
Так и есть — кто-то шел. Вот шевельнулась ручка двери…
Графиня смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Кто-то пытался проникнуть к ней.
— Кто там? — едва выговорила она.
Ответа не последовало. Это могли быть либо Митнахт, либо Филибер. Но и тот и другой откликнулись бы. Тогда — Леон? Сердце графини обдало ледяным холодом.
В эту минуту дверь от мощного удара с треском распахнулась, и на пороге возник Леон.
Графиня знала о его помешательстве, но как он среди ночи попал в замок? И что ему было надо? Хотя в глубине души она понимала его намерения. Он ведь знал, что она его мать, а главное, что это она направляла его руку, поднявшуюся на родного отца.
— Ни шагу дальше, глупец! — повелительно воскликнула графиня. — Зачем ты явился среди ночи?
— Тише, тише… — таинственно прошептал Леон и, согнувшись, проскользнул к постели графини. — Я принес тебе кое-что. Я должен передать тебе поклон, — сказал он и высыпал на шелковое одеяло землю с могилы Гагена.
Графиня сразу поняла, что это значит, и внутренне содрогнулась, но внешне осталась спокойной и бесстрастной.
— Вон отсюда, Леон! — металлическим голосом сказала она.
А Леон Брассар словно проснулся.
— Ты разве не знаешь, кто отнял у меня отца? — горячо воскликнул он. — Ты! Ты во всем виновата. И ты больше всех виновата в его смерти.
— Ты несправедлив ко мне, — сказала графиня. — Не я, другой виноват.
— Другой? — удивился Леон. — Кто же?
— Потерпи, и я покажу его тебе, — пообещала графиня.
— Нет, скорее! Я хочу побыстрее его увидеть, — вскричал Леон.
— Завтра утром ты его увидишь. Я сама позабочусь об этом. И ты должен будешь отомстить ему за все.
— Отомстить, отомстить, — эхом откликнулся Леон, сжимая кулаки.
— А пока ступай к себе. Завтра вы встретитесь.
Это обещание, казалось, удовлетворило и успокоило Леона. Он повернулся и вышел из спальни графини.
XXXIV. БРУНО И СТАРЫЙ ВИТ
Смерть Гагена вынудила Бруно взять к себе старого Вита. На какое-то время дом Гагена оставался под присмотром экономки, но через несколько недель в него должен был вселиться, согласно завещанию, новый доктор для бедных, с женой и детьми.
Вит находился в прежнем состоянии. Осматривавший его врач только пожал плечами и сказал, что мало надежды на то, что он выживет. Однако жизнь еще теплилась в старике, и Бруно заклинал врача сделать все, чтобы больной хоть раз пришел в себя.
— Возможно, мне это и удастся, — согласился доктор.
— Надо, чтобы больной заговорил и дал показания.
— А вот этого я обещать не могу. Вероятно, я приведу его в чувство, но будет ли он при этом в ясном сознании — не знаю. И трудно сказать, не последует ли вслед за этим окончательный упадок сил и смерть.
— Ожидать смерти можно в любом случае, — сказал Бруно.
— Вы правы, господин асессор. В его положении, которое может продлиться бог знает сколько, либо наступит кризис с последующим выздоровлением, либо смерть.
— Ну, хоть в чувство его приведите! — попросил Бруно, который все бы сейчас отдал за подтверждение из уст Вита, что Лили была спасена и доставлена к Гагену им.
Врач напоил больного лекарством, а Бруно решил не уходить из дома, чтобы не пропустить каких-либо изменений в положении больного. Старик лежал по-прежнему без движения, с открытыми глазами, но слуга уверял Бруно, что больной иногда шевелил рукой или ногой.
Вдруг вечером в комнату к Бруно вошел слуга и сказал, что больной поднялся. Обрадовавшись, Бруно поспешил к его постели. Вит сидел на кровати, как бы проснувшись от долгого сна. Комната была слабо освещена лампой, прикрытой абажуром.
Бруно подошел к нему.
— Вит! — громко позвал он. — Вы не спите? Вы слышите, что я говорю?
Вит повернул свою седую голову к Бруно, словно действительно слышал, но глаза его оставались тусклы и неподвижны.
— Вит, слышите ли вы меня? — снова повторил Бруно.
Старик только молча покачал головой.
— Вы хотите сказать, что не знаете меня. Но я вас знаю, — продолжал Бруно. — А вы помните молодую графиню из замка Варбург?
Вит без выражения уставился на Бруно.
— Неужели вы забыли графиню Лили? — быстро сказал Бруно. — Вы жили когда-то в замке. В пещерах вы поселились позднее. Вы должны ее помнить. Неужели вы забыли, что молодая графиня жила у вас в пещере?