Бледная графиня
Шрифт:
— А чего он хотел от графини?
— Денег.
— А про доктора Самсона, или, как его по-настоящему зовут, Леона Брассара — слышно?
— Я его три дня не видел.
— Он лечит сумасшедших, а мне кажется, что он и сам сумасшедший.
— Где же он?
— Еще вчера вечером ушел неизвестно куда.
Старый Адам покачал головой.
— Дивные дела у нас делаются, —
— Он, по-моему, и вправду сошел с ума. Вчера вечером у него был такой ужасный вид, — поделился ощущениями Макс. — Как только тело доктора Гагена отправили в город, прибежал господин Брассар. Он был вне себя. Казалось, он всех хочет уничтожить. Я забился от испуга в угол, но он заметил и пошел ко мне. Я уж думал, что настал мой последний час. Глаза у него налились кровью, рыжие волосы встали дыбом, лицо исказилось яростью, а руки сжались в кулаки. Он бросился ко мне…
— Бросился к тебе? — повторил Адам.
— Да. Он схватил меня за руку с такой силой, что мне показалось, будто он сломал мне ее. «Что вам надо, господин Самсон?» — спросил я его, а у самого мурашки по телу побежали. «Где он?» — говорит, а сам на башню, где покойник лежал, показывает. Я сразу же понял, про кого он. «Его увезли в город», — отвечаю. «Собака! — закричал он, хватая меня за шею. — Где мой отец?»
— Его отец? — удивился Адам.
— Ну, да. Я же говорю, что он совсем помешался. Я уж было хотел позвать кого-нибудь на помощь, но на всякий случай сказал: «Доктора Гагена отправили в город». Тогда он отпустил меня и повторил следом: «В город». Ну, я ему растолковал, что его там должны хоронить и что пусть он едет туда, если ему нужно. Тут он совсем меня оставил в покое, только, уходя, все повторял: «Его там должны хоронить…» Я так рад был, что сумел избавиться от него. С тех пор больше его не встречал.
— Беда с такими людьми, — заметил Адам.
— С Митнахтом дела, судя по твоему рассказу, тоже плохи.
Из комнаты графини раздался требовательный звонок. Разговор прекратился…
Леон Брассар действительно исчез из замка в тот вечер, когда узнал от Макса, что тело Гагена увезли в город.
С растерянным видом выйдя из замка, он некоторое время бесцельно ходил кругом и вполголоса разговаривал сам с собой. Затем вдруг на что-то решился и пошел в рыбацкую деревню. На берегу не было ни души, стояли пустые лодки. Леон сел в одну из них и поплыл в открытое море. Было тихо, как и в тот памятный вечер, когда отец и сын встретились здесь в последний раз.
Вдруг лицо Леона исказилось. Он выпустил одно весло и дрожащей рукой показал кому-то на воду. Губы его шевелились, он присел, словно хотел спрятаться, а в глазах появился сумасшедший блеск.
— Это он! — прошептал Леон. — Снова его голова показалась из воды… И там!.. И там!..
Леону казалось, что он всюду видит головы Гагена с глазами, полными тоски и укора.
— Прочь, прочь! — закричал он. — Зачем вы на меня так смотрите? Он опять вышел из воды, опять смотрит. Прочь! О, Боже, куда ни взгляну, всюду его голова. И всю прошлую ночь он стоял перед глазами…
Леон неожиданно расхохотался жутким, надрывным смехом.
— Я его сын! Чего же
Леон снова схватился за весла и стал сильно грести, стараясь побыстрее отплыть от этого проклятого места. Время от времени он оглядывался, и каждый раз ему казалось, что голова Гагена высовывается из воды, а большие глаза с упреком смотрят на него. Леон продолжал грести, все удаляясь от берега. Он не чувствовал ни усталости, ни голода, ни жажды. Наступила ночь. Леон ушел далеко в море, которое было на сей раз спокойно и гладко, как зеркало.
Он и сам не знал, как долго греб. Наконец Леон устал и предоставил лодку воле волн. Он сидел и тупо смотрел перед собой.
Уже под утро лодку прибило к берегу в нескольких милях от города. Увидев, что он у берега, Леон выскочил на землю, нисколько не заботясь о лодке. Он добрел до деревни, где ему дали поесть немного хлеба и молока. Он жадно ел и все время говорил сам с собой, отчего женщина, к которой он зашел, не могла дождаться, когда он уйдет.
Какое-то время он вновь бесцельно бродил, пока наконец не вышел снова к тому месту, где Гаген сел к нему в лодку. Вдруг что-то пришло ему в голову, и он решительно зашагал в город. По дороге ему встретились люди, которые с кладбища возвращались в город. Леон остановился, поглядел на них, о чем-то задумавшись, и повернул к кладбищу.
Там еще оставалось много народу. Леон спросил одного из присутствующих:
— Кого хоронили?
— Доктора Гагена, — пояснили ему. — Очень известный и уважаемый человек. Очень знатным господином оказался. — И показали на свежую могилу.
— Опоздал! — горестно прошептал Леон, на которого периодически находили минуты просветления. — Опоздал. Как много на его могиле венков и цветов. Белые розы… Он лежит тут, под землей. Князь он, принц или нет — все равно. Все равно зарыт в землю. Что же теперь будет? О, не волнуйся, отец, она скоро последует за тобой. Поверь мне, она заплатит за это. Мои руки убили тебя — это правда… Но она заставила меня сделать это, она была моей волей. И она — моя мать… Ха-ха-ха!.. Ты проклял меня, но пусть твое проклятие настигнет и ее. Ведь не ты, а она во всем виновата — моя мать… Но теперь все кончено!..
Когда стемнело, Леон подошел к могиле, продолжая разговаривать сам с собой, прерывая сумбурное свое бормотание жутким, лающим смехом.
Кладбищенский сторож с испугом наблюдал за ним, потом подошел и сказал:
— Я должен запереть ворота. Вам пора уходить.
Леон смотрел куда-то мимо него, продолжая сидеть на могиле.
— Вы слышите? — повторил сторож. — Вам пора уходить.
— Оставьте меня! — закричал Леон.
— Поздно уже. Вам пора домой, — терпеливо проговорил сторож, опасливо поглядывая на странного человека.
— Домой? — переспросил Леон, словно до него только что начал доходить смысл слов. — Да, правда, надо домой. Потом я снова приду сюда, — сказал он, и в голосе его прозвучала угроза.
Леон вышел за ворота. Сторож был несказанно рад расстаться со странным незнакомцем, который, перед тем как уйти, взял с могильного бугорка горсть земли и высыпал себе в карман.