Бледное солнце Сиверии
Шрифт:
— Да вы что! — Стержнев посмотрел на всех таким страшным взглядом, что народ разом приутих. — Думаете, коль Ермолая нет, так… Вы бунтовать тут вздумали? Кто ослушается приказа, того лично обезглавлю! Ясно?
— Да что ты нас пугаешь, Влад! — Демьян вышел вперёд. — То Ермолаем, то казнью… Мы имеем полное право…
— Здесь сейчас я власть!
— Нет уж! Здесь мы власть! Тут на наши кровные вы, защитнички хреновы, содержитесь. А то, что предписывает тебе столица, что надо с варварскими племенами
— А ну тихо вам! — снова подал голос Паньков.
Он в свои годы выглядел довольно крепким мужиком. Стриженые седые волосы, строгий взгляд чёрных пронзительных глаз, зычный спокойный голос.
— Давайте-ка спросим у Митрофана, — продолжил Паньков, — что пишут старые летописи про Солёное озеро. Чьё оно? Наше? Али гоблинское?
Все повернулись к стоящему чуть в стороне от Стержнева Митрофану Гомонову, старому летописцу этого края, хранителю обычаев, законов и традиций. Тот долго шамкал своими бледными губами, поглаживая бороду. Его бледные глаза, некогда соревновавшиеся цветом с небом, уставились в узорчатую мозаику пола.
— В «Голубой книге», — важно начал Гомонов, — сказано, что когда в Уречье пришёл Волот со своей ватагой… А Волот, если кто не знает…
— Да знаем, кто он, — заворчали недовольные купцы и их приспешники.
— Ну, так вот, — Гомонов даже не обратил внимания на выкрики, — когда Волот пришёл в Уречье, то в южных предгорьях он натолкнулся на малочисленное местное племя гоблинов, живущих по варварским законам и обычаям.
Повисла тишина. Все задумались, но судя по лицам, каждый размышлял о своём.
— Что делать-то будем, старшой? — в нависшей тишине этот вопрос прозвучал, словно гром.
Спрашивал какой-то сотник в потемневшей от времени кольчуге. Среди воинов он выделялся характерной статью, присущей опытным ратникам.
Лицо Стержнева на какие-то мгновения стало растерянным, но он тут же собрался и невнятно промычал. Поняв, что его не расслышали, Влад откашлялся и повторил:
— Решение слишком трудное. Пораздумать надо…
— Доколе? — спросил Молотов.
Своим вопросом Демьян лишь раззадорил Стержнева.
— Завтра отправлю в столицу письмо. Когда придёт ответ…
— Не думал, Владислав Никитович, что ты трусишь…
Лицо Стержнева вспыхнуло, словно смолистая лучина.
— Спокойнее, ребятки! — примирительно сказал Паньков. — Вече окончено. Расходимся…
5
Уже светало. Небо окрасилось в нежно-розовые тона. Откуда-то потянуло хлевом и ещё парным молоком.
Лицо Стержнева было каким-то острым. Мне даже показалось, что оно чуть вытянулось.
— Не люблю делать не свойственную мне работу, — недовольно говорил он, грея руки у огня. — Эх,
— Да уж, — кивнул стоявший рядом седой ратник с нашейником сотника.
Это был тот солдат, который задал вопрос о том, что дальше делать. Выглядел он постарше Влада и, причём, прилично.
— Да уж, — повторил он, хмурясь. — Он бы их всех быстро к ногтю…
Стержнев поднял взгляд и отчего-то вперился в меня. Смотрел долго, покусывая уголки рта, а потом вдруг сказал:
— А ты, Сверр, что скажешь?
— Я? — вот уж действительно есть чему удивиться.
Мне до сих пор было непонятно, отчего Стержнев потянул меня за собой на Ратный двор, где располагались местные Защитники Лиги.
— Почему вдруг решили поинтересоваться именно у меня?
— Почему? Свежий взгляд-то всегда лучше. Верно, Тур?
Сотник кивнул и мягко улыбнулся. Парнишка, стоявший рядом с ним, с интересом посмотрел на меня.
— А кто такой Ермолай? — спросил я, затягивая с прямым ответом.
— О! Это такой человек… — ответил вместо Влада сотник.
— Ну, так что скажешь? — снова спросил Стержнев, отходя от огня.
— Ваш Молотов мне не понравился… У него даже на лице написано лишь одно — нажива!
— У тебя тоже кое-что написано, — вдруг улыбнулся Стержнев. — Верно, Тур?
Сотник крякнул и тоже улыбнулся.
— Верно. Такого презрения к купеческой братии давно не видывал.
Я поймал себя на том, что при одной только мысли о Молотове, губы расползались в кривой ухмылке.
— Ты, братец, видно калач тёртый, — продолжал сотник. — Вы там, в Светолесье…
— А я не из Светолесья.
— Да? А откуда же?
— С Ингоса.
Стержнев со своим сотником дружно рассмеялись.
— Действительно, откуда ещё быть сверру! — заметил Влад. — Ну да ладно. Шутки шутками, а дело надо делать. Вот что, Тур, сходи, проведай наших болезных. Да остальным накажи собираться.
— Ты решил? — спросил он. — Но у нас совершенно нет сил для подобного…
— Сам знаю. Только вот купцы про то не ведают. Знали бы они, сколько лежит без сил… Слава Тенсесу, у нас есть Бажена, а то…
— А странно как-то выходит: и мор среди Защитников Лиги, и недавние браконьерские выходки водяников, а теперь вот гоблины…
— Да уж, странно, что говорить… И, кстати, я ничего решил. Нужно разведать. Поедешь ты и… и сам кого ещё выберешь. А я пошлю письмо в приказ. Сам знаешь, что за ослушание нас ждёт.
Сотник кивнул и, поманив пальцем паренька, вышел с ним вон из избы. Нас осталось четверо: я, Стержнев и ещё двое ратников.
— Эх, жаль нет Ермолая, — снова непонятно кому пожаловался Влад. — Он бы что-то придумал… А всё же, — Стержнев решительно подошёл ко мне, — чтобы ты сделал на моём месте?