Бледное солнце Сиверии
Шрифт:
— То есть, ты нам не поможешь? — сурово спросил Стержнев.
Протасов отрицательно махнул головой.
— Нихаз его дери!
— Но-но! — Протасов осенил себя знамением Святого Тенсеса. — Не святотатствуй!
Стержнев насупился, но не вскипел. Очевидно за всё время, прожитое в Сиверии, он уже успел привыкнуть к внешнему виду подобной религиозности.
Протасов, которому совсем не нравилась упрямая напористость командира Защитников, рассерженно сплюнул в сторону.
— Ладно, всё понятно. Пошли ребята назад, — вскомандовал Влад и повернул первым.
6
Бажена закончила оглядывать рану на ноге.
— День-два и всё будет в относительном порядке, — сообщила она, начиная готовитт свежую повязку.
— Ногу тянет, — пожаловался я.
— Попервой так и будет. Рана ведь глубокая… А я уж подумала, не подался ли ты в бега, — улыбнулась Бажена, вставая с колен.
— Да Стержнев таскал за собой… Не могу понять, чего он ко мне так привязался.
Знахарка ничего не ответила и стала втирать в ногу какую-то вонючую коричневую мазь.
— А кто такой Ермолай? — спросил я у Бажены.
Она не сразу ответила. И пауза стала затягиваться…
Молотовка, как в прочем и иные ранние промысловые посёлки по добыче омуля, образовалась на берегах Малого Вертыша очень давно. В то время практически по всей реке насчитывалось уже с десяток подобных артелей. А чуть позже люди стали селится в речных долинах и Длинного Вертыша.
Но удобство расположения со временем превратило Молотовку в некий базар, где собирались сотни скупщиков, торговавших на том момент не только рыбой, но и мехом, мясом диких яков, строевым лесом и даже медной рудой, жилы которых частенько находили в Срединном хребте. Торговать в Сиверию приезжали даже с далёких аллодов. Это были не только люди, но и эльфы, и гибберлинги.
Сезар ди Вевр, известный путешественник с Тенебры, после посещения Сиверии, в своём дневнике отмечал, что на аллоде насчитывалось около полутора сотен временных поселений.
«Состояние жителей, — писал он, — их быт, оставляет такое негативное впечатление, что я просто в ужасе… Временные поселения в основном состоят из двух-трёх тесных изб (совсем без окон), в которых обитает до пятидесяти человек… Они набиваются на ночёвку до отказа. Некоторые ходили спать в рядом стоящие лабазы».
Такая ситуация не могла длиться вечно, и, как результат стряслась страшная беда — в Сиверию нагрянул черный мор.
«Тяжёлый труд, а с ним и неизбежная подруга — выпивка (по моим подсчётам в сём крае чуть ли ни в каждом посёлке было по три-четыре трактира), изнашивали даже самый крепкий организм, — описывал позже Сезар. — Люди вымирали, словно мухи».
И вскоре бы в Сиверии не осталось никого, если бы за дело не взялся тогда ещё молодой Ермолай Сотников, сумевший в кратчайшие сроки спасти ситуацию.
Сплотив вокруг себя остатки сиверийцев, он полностью изменил их отношение к установленному укладу жизни, сделав упор на житие прапрадедов, их чистую веру.
Человек жесткий, неординарный, он смог провести переговоры с местными племенами, наладив с ними и дружественные, и торговые связи. Правда, при этом пришлось во многом поступиться межами так называемых «исконных земель», но на тот момент иного выхода просто не было.
В столице Ермолая помнили по так называемой Мелочной войне, когда он на свой страх и риск запретил новоградским купцам (а тогда по указу только представители первой гильдии могли вести торговое дело с Сиверией) закупать товар, такие как пушнина, омуль, лес и прочее, по явно заниженным ценам.
— Это голова местной общины, — ответила Бажена. — Хороший человек… незаурядный…
— Чем же он так прославился?
— Именно благодаря его стараниям этот посёлок выстоял. Он ведь единственный оставшийся во всей Сиверии…
— А Гравстейн?
— Причём тут Гравстейн? Это же поселение гибберлингов.
— А кто ещё обитает в Сиверии?
— Водяники на Оленьих Мхах, орки за Ухающим лесом, недалеко от Великанов…
— Каких великанов?
— Так прозывают две громадные каменные статуи, оставшиеся ещё со времен, когда тут обитали люди Зэм. Ходят слухи, что рядом с этими Великанами спрятали клад.
Бажена закончила мазать рану, и пошла к печи. Я натянул штаны и стал одевать сапоги.
— Ермолай обошёл практически всю Сиверию. Договорился со всеми племенами. Варвары его уважают.
— И где же этот Ермолай делся? Умер?
— Почему умер? — испугано спросила Бажена и тут же осенила себя знамением. — Что за ерунду ты говоришь! Ермолай Сотников в начале осени отправился за Вертышский Острог. Там за ним тоже обитают орки. Хотел наладить новый союз. Но вот что-то давно про него не слышно… Стержнев переживает. Друзья они с Сотниковым.
Я сел за стол и поглядел на дивные морозные узоры на окне.
— Почему ты не сказала Владу про кровь единорога?
Бажена замерла у глубокого чугунного горшка.
— А зачем ему говорить? — вкрадчивым голосом спросила она.
— Я думал у вас с ним…
— Неправильно ты думал, — недовольно ответила знахарка. — Ты вообще мало, что обо мне знаешь. Да и не нужно это тебе знать.
Её лицо нахмурилось, становясь каким-то неприятным глазу. Воображение тут же дорисовало к характеру Бажены ярлык «ведьма» и ещё стерва.
— Думаю, — продолжила она после небольшой паузы, когда я уж, было, предположил, что у нашего разговора не будет продолжения, — не всем стоит знать, что тот, кого они спасли в лесу за порогами, достоин жизни.
— О чём ты? — напрягся я, думая что меня раскрыли.
Возможно, в горячечном бреду я себя выдал.
— Только кровь единорога тебя и спасает от тьмы. Когда ты один, или думаешь, что тебя не видят, то выдаёшь свою суть собственным поведением. Уж поверь, что в этом я толк знаю. Мне приходилось «жить тьмой».