Бледное солнце Сиверии
Шрифт:
— Ты сомневаешься?
— Я? — Бернар словно испугался моего вопроса. — Альфред ди Делис указывал на то, что сиверийскую «кашу» заварил Карл ди Дусер. И он вполне мог это сделать: поднять Восставших, с орками сдружиться…
— И куда все смотрят! — возмутился я. — Балаган какой-то… Знают и ничего не предпринимают.
— Почему ничего? Прислали Фредерика ди Грандера — судебного пристава, чтобы разобрался с магистром.
— И?
— А он тут на мысе сидит которую неделю, а толку никакого! — Бернар сначала
Эльф заторопился, но тут кое-что увидел и спросил:
— А это что у тебя? — Бернар резко наклонился и поднял металлический рог. — Резонатор Восставших! Ты где его достал?
Вместо ответа, я вытянул из-за пазухи в кожаном переплёте дневник.
— А это что это? — нахмурился эльф.
— Нашёл в Тихом доле трёх замёрзших людей Зэм. Это всё было у них.
Бернар пролистал страницы.
— Их язык мне не особо ведом, — сухо проговорил он, при этом внимательно вглядываясь в записи. — Надо показать тому, кто прочитает… Ты лучше поведай, откуда у тебя резонатор.
— Ты о роге?
— О нём родимом. Я такой штуки давненько не видывал.
— Да там же, и нашёл, где и дневник.
— Знал бы ты, Бор, что обнаружил! Знал бы — не поверил. Это одно из лучших средств для борьбы с элементалями. Причём любыми: воздуха, воды… Ведаешь, кто такие элементали?
Я усмехнулся:
— Догадываюсь, — а память вдруг выдала на-гора тех каменных созданий, которых вызвала эльфийка Мишель ди Грандер в Светолесье в Больших Валунах.
Да уж, страшно тогда было всем…
— Что? — Мирон перекрикивал ветер.
Я попытался жестами показать, что собираемся в одну кучу. Буран безжалостно бросался на людей и гибберлингов, буквально сбивая с ног. В этом хаосе можно было легко потерять друг друга.
Укрыться негде. Ни холмика, ни валуна, ничего… одно слово — Багульниковая Пустошь.
— А-а-а…
Я оглянулся: откуда крик? Показалось, что ли?
Отряд собирался подле меня.
— Что делать? — орал прямо на ухо десятник. — Замёрзнем к… такой-то матери! Метёт, что…
— А-а-а…
В этот раз кричал кто-то другой. Кажется и Мирон, и стоявшая рядом гибберлингская семейка, услышали этот возглас. Я вдруг ощутил, как в лицо дохнуло студёное «дыхание». Виски сжало ледяным обручем и чисто инстинктивно моё тело само собой сжалось в комок.
— Ай! О-о-о…
Потом целый ряд удаляющихся ругательств и стонов.
Я повернулся: подле валялись барахтающиеся в снегу люди. Мирона среди них не было.
Слева во тьме почудилось какое-то движение. Я напряг зрение, пытаясь хоть что-то рассмотреть.
— Какого хрена тут происходит? — прохрипел младший брат Стрелок.
— Турзы, — сквозь зубы
На фоне темного неба в бушующем снежном вихре чётко просматривались несколько гигантских серых человекоподобных фигур. Они медленно размахивали «руками», отчего тут же появлялись высокие стремительные вихри.
— Ледяные великаны! — заорал кто-то из ратников. — Ледовики! Бежим!
И едва кричавший подскочил на ноги, и бросился, было, прочь, как один из снежных вихрей оторвал его тело от земли и унёс в ночную тьму.
— А-а-а…
Крик резко оборвался, словно ратник наткнулся на какое-то препятствие и от того замолк.
В лицо снова ударил резкий порыв морозного ветра. Виски сдавило… Мне даже показалось, что на мгновение я перестал дышать.
Один из острожников, что был где-то в пяти-шести саженях справа, свалился на землю, словно подкошенный. Белая мгла, до этого окутывавшая его, медленно развеялась, оседая к низу. Всё тело человека, от одежды до кожи его лица, было белого цвета.
— Ёк! — Стрелки попятились назад. — Изморозь! «Вековая изморозь»!..
— Бежим! — закричало сразу несколько человек. — Ледовики идут!
— Берегитесь их дыхания! — прокричали гибберлинги. — Это «вековая изморозь»!
— А-а-а-а…
И на меня нахлынул страх… ничем непередаваемый страх…
Всю свою жизнь мы пребываем в этом самом страхе. Он в той или иной мере влияет на нашу судьбу.
Вот стоило только одному крикнуть: «Бежим!», — и всё. Сразу щелчок в голове, в сознании, в душе — везде, где есть место страху. Он мгновенно просыпается, захватывает тебя и стремительно уносит…
Страх… С детских лет, с самого рождения, с нашего появления тут, в этом мире, он ждёт нас. Страх темноты, страх боли, страх потери близких, страх неизвестности… страх… страх…
Турзы хоть и медленно, но уверенно приближались к нам. Их было около пяти-шести: из-за плохой видимости мне трудно было определить точное число.
Спокойно, Бор! — слова даются с трудом. — Какой, на хрен, спокойно? Бежать!… бежать…Одно дело сражаться с людьми, даже превосходящем в числе, а тут — турзы, ледовики! Чем их уничтожить? Чем, я тебя спрашиваю?
Вот он страх… И приручиться к нему нельзя, не возможно. И привыкнуть не возможно… Он лишь на какое-то время притупляется, чтобы потом ворваться в разум с удвоенной силой.
О, Сарн, только бы не обделаться… Представляешь, Бор, находят тебя замёрзшим в тундре, а в штанах заледенелое говно. Ха! Вот смеху будет! А историй сколько!..
Дышать в таком холоде было очень трудно. Не смотря на теплые орочьи одежды, тело сильно мёрзло. Очень сильно.
Кто-то из бежавших мимо ратников зацепил мою раненную руку. От толчка я снова кувыркнулся в снег. Упал так неудачно, что в правый бок в рёбра воткнулось что-то твёрдое.