Бледный преступник
Шрифт:
– Он что, всегда такой?
– спросил я его.
Официант горько усмехнулся.
– Какой? Да сегодня он еще тихий, - сказал он.
– Вы бы посмотрели на него десять дней назад, когда наконец закончился партийный съезд. Он устроил здесь настоящий разгром.
– Тогда почему вы его пускаете?
– спросил Корш.
Официант жалобно взглянул на него.
– Вы что, издеваетесь? Попробуйте только не пустить его. "Дойчер" - это его любимое место водопоя. Если мы его вышвырнем, он тут же отыщет предлог, чтобы закрыть нас. А может быть, придумает
– Да, не хотел бы я быть евреем в этом городе, - сказал Корш.
– Истинная правда, - сказал официант.
– В прошлом месяце он науськал толпу, и она сожгла синагогу.
В этот момент Штрейхер запел, сопровождая свое пение стуком ножа и вилки по крышке стола, с которого он предусмотрительно снял скатерть. Однако из-за такого аккомпанемента и акцента Штрейхера, а также из-за того, что певец был совершенно пьян и не мог правильно взять ни одной ноты, не говоря уже о том, что две его гостьи непрерывно взвизгивали и хихикали, мы с Коршем так и не смогли понять, что за песню он пел. Но можно было поклясться, что не песню Курта Вайля, и этот его хор заставил нас наконец подняться и уйти.
На следующее утром мы отправились на Якобсплац, расположенную совсем близко к северу от нашего отеля. Здесь напротив прекрасной церкви стоит старинная крепость, построенная рыцарями Тевтонского ордена. На ее юго-восточном углу возвышалось здание Элизабет-кирхе с куполом, а на юго-западе, на углу Шлотфегергассе, располагались старые казармы, в которых сейчас находилась штаб-квартира местной полиции. Насколько я знаю, во всей Германии не было другого такого полицейского управления, которое имело бы в своем распоряжении собственную католическую церковь.
– Уж здесь-то из тебя так или иначе вытянут признание, будь уверен, пошутил Корш.
Обергруппенфюрер СС доктор Бенно Мартин, среди предшественников которого на посту полицей-президента Нюрнберга был сам Генрих Гиммлер, встретил нас в своем кабинете, расположенном на последнем этаже здания. Кабинет его напоминал жилище средневекового барона, я не удивился бы, окажись в руках у Мартина сабля. Когда он повернулся, я заметил у него на щеке шрам, полученный на дуэли.
– Как там Берлин?
– вежливо поинтересовался он, предлагая нам сигареты из своей коробки. Сигарету для себя он вставил в мундштук розового дерева, больше похожий на трубку, сигарета торчала в нем вертикально, под прямым углом к лицу.
– В Берлине все спокойно, - ответил я.
– Но только потому, что все затаили дыхание.
– Совершенно верно, - согласился он и махнул рукой в сторону газеты, лежавшей на его столе.
– Чемберлен прилетел в Бад-Годесберг для новых переговоров с Гитлером.
Корш потянул газету к себе, посмотрел на заголовок и вернул ее на место.
– По-моему, слишком много болтовни, - сказал Мартин.
Я промычал что-то нечленораздельное.
Мартин усмехнулся и положил свой квадратный подбородок на руку.
– Артур Небе сообщает мне, что по улицам Берлина разгуливает психопат, срывающий лучшие цветы германского девичества. Он также предупреждает меня, что вы хотели бы посмотреть на самого мерзопакостного психопата Германии и решить, не замешан ли он в этом деле. Я имею в виду, конечно, этого поросячьего сфинктера Штрейхера. Я прав?
Он уперся в меня своим холодным, пронизывающим взглядом, но я выдержал его. Готов поклясться, что генерал сам отнюдь не ангел. Небе описал мне Бенно Мартина как выдающегося руководителя. Для шефа полиции в нацистской Германии это могло означать все что угодно - этот человек вполне мог оказаться вторым Торквемадой.
– Это правда, генерал, - сказал я и протянул ему первую страницу еженедельника "Штюрмер".
– Здесь показано, каким способом были убиты пять девушек. За исключением еврея, который собирает кровь в сосуд, разумеется.
– Разумеется, - сказал Мартин.
– Но вы же не исключили евреев из возможных подозреваемых?
– Нет, но...
– Но именно театральность самого способа убийства заставляет вас сомневаться, что это сделали они. Я прав?
– Да, и тот факт, что среди жертв не было евреек.
– Может быть, он просто предпочитает более привлекательных девушек, усмехнулся Мартин.
– Ему милее светловолосые, голубоглазые девушки, чем развращенные еврейские дворняжки. А возможно, это просто совпадение.
– Он заметил, как я удивленно поднял брови.
– Но вы ведь не очень верите в совпадения, комиссар, не так ли?
– Нет, генерал, в делах, связанных с убийством, я в совпадения не верю. Там, где другие видят совпадения, я усматриваю образ действий. Или, по крайней мере, я пытаюсь его нащупать.
– Я откинулся на стуле и скрестил ноги.
– Вы читали работу Карла Юнга, посвященную этому вопросу, генерал?
Он насмешливо фыркнул.
– Боже милосердный, неужели криминальная полиция Берлина занялась изучением психологии?
– Я думаю, из него получился бы хороший полицейский, генерал, - сказал я, любезно улыбаясь.
– Если, конечно, вы не возражаете, что я высказываю свое мнение.
– Избавьте меня от лекции по психологии, комиссар, - вздохнул Мартин. Скажите просто, что это за образ действий, к которому имеет отношение наш обожаемый гауляйтер здесь, в Нюрнберге?
– Ну что ж, генерал, дело вот в чем. Мне пришло на ум, что кто-то, по-видимому, пытается заманить евреев в хитроумную ловушку.
Теперь уже генерал удивленно поднял брови.
– А вам не все равно, что случится с евреями?
– Генерал, мне не все равно, что случится с пятнадцатилетними девушками, когда они будут сегодня возвращаться домой.
Я протянул генералу листок бумаги с напечатанными на нем числами.
– Здесь указаны даты, когда исчезли пять девушек. Я надеюсь, вы сможете мне сказать, не был ли Штрейхер или кто-нибудь из его товарищей в Берлине в какой-нибудь из этих дней.
Мартин посмотрел на список.