Бледный всадник
Шрифт:
Стеапа был готов. Его кольчуга сияла в слабом солнечном свете, а шлем блестел. Его щит с железным умбоном был огромен, обит железом и весил столько же, сколько мешок с зерном. Если бы Стеапе удалось ударить меня этим самым щитом, то мне бы наверняка не поздоровилось, но его главным оружием был огромный меч: я в жизни не видал таких длинных и тяжелых.
Хаппа в сопровождении двух стражников подошел ко мне. Заметив, как дерн проминался под его ногами, я подумал, что почва может оказаться ненадежной.
— Утред из Окстона, — вопросил олдермен, — ты готов?
— Меня зовут
— Ты готов? — повторил он, не обратив внимания на мои слова.
— Нет, — ответил я.
Люди, стоявшие ближе ко мне, зашептались, ропот стал нарастать, а спустя несколько биений сердца вся толпа уже откровенно надо мной потешалась. Они решили, что я трус, и эта мысль получила подтверждение, когда я бросил щит и меч и заставил Леофрика помочь мне снять тяжелую кольчугу.
Одда Младший, стоявший рядом со своим верным громилой, смеялся.
— Эй, ты что творишь? — спросил меня Леофрик.
— Надеюсь, ты поставил на меня деньги? — ответил я вопросом на вопрос.
— Ясное дело, не поставил.
— Ты отказываешься драться? — предположил Хаппа.
— Нет, — ответил я, сбросил доспехи и снова взял у Леофрика свой Вздох Змея. Один лишь Вздох Змея. Ни шлема, ни щита, только мой добрый меч.
Таким образом я сбросил с себя большую часть тяжелого снаряжения. Земля была вязкой, а Стеапа красовался в доспехах, но я был легок и быстр. Вот теперь другое дело.
— Я готов, — сказал я Хаппе.
Он пошел к центру луга, поднял руку, опустил — и толпа разразилась криками. Я поцеловал молот, висевший у меня на шее, вверил свою душу великому богу Тору и двинулся вперед.
Стеапа ровным шагом надвигался на меня, подняв щит, держа меч в левой руке. В глазах его не отразилось ни малейшего беспокойства. Он был работником, делающим свое дело, и я гадал, скольких людей мой противник уже убил. Аон, должно быть, думал, что прикончить меня будет легко, потому что я был без доспехов и даже не имел щита. И так мы шли навстречу друг другу — до тех пор, пока до Стеапы не осталась всего дюжина шагов.
Тогда я припустил бегом.
Я бежал на него, прямо на его меч, а потом резко свернул влево, и огромный клинок быстро промелькнул мимо меня, когда Стеапа повернулся. Но я уже очутился за его спиной, а он все еще не закончил поворот. Я упал на колени, пригнулся, услышал, как клинок просвистел над моей головой, снова очутился на ногах и сделал выпад. Меч проткнул его кольчугу, пустив кровь из левого плеча, но Стеапа оказался быстрее, чем я ожидал: он уже прекратил крутой поворот и снова нацелил на меня меч, легко вырвав из своего тела Вздох Змея.
Я только поцарапал его.
Я сделал два танцующих шага назад, снова ушел влево, а он ринулся на меня, надеясь смять меня весом своего щита, но я побежал вправо, отразил его меч Вздохом Змея, и столкновение наших клинков напомнило звон колокола в Судный день. Я снова сделал выпад, на этот раз целясь противнику в талию, но он быстро отступил назад.
Я продолжал уходить вправо, в моей руке отдавалась дрожь от столкнувшихся мечей. Я сделал резкое движение, заставив Стеапу повернуться, потом финт, в ответ на который он шагнул вперед,
Почва была вязкой, я боялся поскользнуться, но моим оружием оставалась скорость. Мне требовалось все время заставлять верзилу крутиться, рубить впустую воздух, надеясь самому улучить удобный момент и направить Вздох Змея в цель.
«Если выпустить из Стеапы достаточно крови, — подумал я, — он ослабеет!»
Но здоровяк разгадал мою тактику и начал делать короткие броски, чтобы лишить меня присутствия духа, и каждый такой бросок сопровождался свистом его огромного клинка, рассекавшего воздух. Он хотел заставить меня скрестить с ним мечи, рассчитывая сломать Вздох Змея. Как раз этого я и боялся. Мой меч был отлично сработан, но даже самый лучший меч может сломаться.
Стеапа потеснил меня, пытаясь прижать к зрителям на берегу реки, чтобы изрубить в куски прямо перед ними. Сперва я позволил ему гнать меня, но потом нырнул вправо, и тут вдруг моя левая нога поехала, и я упал на колени. Толпа, которая была теперь прямо за моей спиной, вздохнула в едином порыве, женщины завопили, потому что огромный меч Стеапы уже падал, словно топор, на мою шею.
Однако на самом деле я лишь притворился, что поскользнулся, и теперь оттолкнулся правой ногой, вынырнул из-под удара и очутился справа от Стеапы. Он выбросил вперед свой щит, ударив меня ободом в плечо. Не обращая внимания на боль, я решил не упускать свой шанс — и сделал выпад Вздохом Змея, так что его кончик снова проткнул кольчугу Стеапы и царапнул того по ребрам.
Великан с ревом повернулся, вырвав мой клинок из своей кольчуги, но я уже отскочил назад и остановился в десяти шагах от него.
Стеапа тоже остановился: на его широком лице отразилось легкое замешательство. Еще не беспокойство, нет, всего лишь замешательство. Он выставил вперед левую ногу, как меня и предупреждал Харальд, надеясь, что я нападу. Этот наглец рассчитывал, что его защитит спрятанное в сапоге железо, а он будет бить и дубасить, пока не забьет меня до смерти.
Я улыбнулся Стеапе и перебросил Вздох Змея из правой руки в левую. Это послужило для него новым поводом для замешательства. Бывают ведь люди, которые одинаково хорошо владеют обеими руками, может, я один из них?
Мой противник убрал выставленную вперед ногу.
— Интересно, почему тебя называют Стеапа Снотор? — спросил я его. — До мудреца тебе далеко. У тебя мозги как тухлое яйцо.
Я пытался разъярить великана, надеясь, что гнев сделает его неосторожным, но мои оскорбления нисколько не задевали его. Вместо того чтобы в ярости ринуться на меня, он медленно подошел, не спуская глаз с меча в моей левой руке, и люди на холме стали кричать, чтобы он меня убил. А я внезапно побежал навстречу, вильнул вправо — он замахнулся с легким запозданием, думая, что я в последний момент поверну влево… Я взмахнул Вздохом Змея и попал Стеапе в левую руку, почувствовав, как лезвие царапнуло по звеньям его кольчуги. Но клинок не проткнул их, а я уже отступил назад и снова перебросил меч в правую руку, повернулся, ринулся на него и свернул в последний момент, так что его могучий удар не достал меня на целый ярд.