Блеф
Шрифт:
Лорд Бриджмент на минуту появляется на трибуне и считает долгом заявить:
— Мной основано акционерное общество «Эрз-Марс-Трэвеллинг-Ляйн». Все справки и сведения у моего уполномоченного — мистера Реджинальда Хоммсворда.
Лорд слегка приподнял цилиндр и в одиночестве направился к аппарату.
Низко кланяясь, под шумные овации возник на пороге кабины профессор Каммарион. Старикан сиял от восторга!.. Ещё бы!.. Профессор, шансы которого висели на волоске, оказался прав. Каммарион потряс седыми прядями и исчез.
Марсиане нетерпеливо приглашают своих спутников торопиться… Под недоумевающие взгляды присутствующих два человечка, один толстый, другой тонкий, обнажив головы и, покрестясь, кланяются на все четыре стороны. Затем, развернув трёхцветную тряпицу, важным шагом отправились к аппарату, затянув зычными голосами:
— Боже, царя-а храни-и!.. Сильный…
Новые овации — и нью-орлеанские любимцы прощаются с публикой. Это Ковбоев, Пильмс и Ирена Ла-Варрен… Ковбоев летит ознакомиться с издательским делом, Пильмс — для репортажа, Ирена — изучить женский вопрос на дружественной планете.
Долгое несмолкаемое «ура».
С лёгким воем аппарат вздрагивает, червячные полозья, слегка взрыв землю, внезапно подтягиваются к телу аэроплана — и машина, уже отделившись от земли, начинает набирать высоту.
Мистер Пальбур протяжным вздохом провожает отлетающие на миллионы миль доходы…
19. Возвращение Каммариона с кофточкой Ирены
Вечером Нью-Орлеан был ошеломлён самой неожиданной вещью.
Вернулся профессор Феликс Каммарион.
Улетев утром на аппарате марсиан, достопочтенный профессор вернулся с пассажирским поездом.
Весьма естественно, что после трёх дней исключительного возбуждения, перенесённого Нью-Орлеаном, напряжённые нервы граждан этого почтенного города искали отдохновения.
Немудрено, что огромный «Симфония-Холл», концертный зал, вмещающий до 3-х тысяч человек, был битком набит. Внимание американцев с марсиан быстро соскользнуло на Рахманинова, трое суток безрезультатно дожидавшегося публики, что, однако, не особенно раздосадовало желчного композитора.
Уже прозвучали звонки, звуковая окрошка, особенность готовящихся оркестрантов, начала стихать, как вдруг произошла маленькая заминка.
В ложу губернатора вошёл секретарь, наклонился к уху этого важного человека и, пошептав что-то, поселил изумление на строгих, спокойных чертах губернатора.
Из публики видели, как губернатор поспешно отошёл в глубь ложи, сопровождаемый секретарём, оркестранты любопытно повытягивали шеи, а когда губернатор появился у барьера ложи, очевидно, намереваясь что-то сказать, ему даже не пришлось делать никакого знака рукой, ибо в зале моментально наступила предупредительная тишина.
— Господа, я должен сообщить известие неожиданного характера… Возвратился профессор Каммарион. Вот он здесь, в моей ложе.
К барьеру подошёл профессор с крайне растерянным лицом. В зале, видимо, смешались, не зная, как реагировать на его появление… Неловкость почувствовал даже сам профессор.
Однако возникший было ропот быстро смолк. Все понимали, что профессор несомненно что-нибудь скажет.
— Странный случай, господа, — извиняющимся голосом начал Каммарион и страшно волнуясь. — Припадок!.. Конечно, неудивительный в мои годы!.. Я и сейчас ещё чувствую слабость и головокружение… Я приехал поездом с поста 204-й мили… Вот мои спутники любезно оставили мне такую бумагу. — Профессор развернул лист бумаги и неуверенно подал губернатору. Тот важно посмотрел и поднял руку.
— «Мы, нижеподписавшиеся, удостоверяем. Наш спутник, уважаемый профессор Феликс Каммарион, через двадцать минут после отлёта впал в глубокий обморок, попытки привести его в чувство не удались… Не желая подвергать нашего спутника опасности, в виду невозможности подать ему врачебную помощь, мы предпринимаем спуск, чтобы оставить профессора на родной планете.
Задержка невозможна, марсиане гг. Луфадук и Паопак могут опоздать на межпланетный аппарат. Да поможет профессору небо и тем самым освободит нашу совесть от возможности стыда за оставление в беде товарища. Генри Пильмс, Ирена Ла-Варрен, Джон Ковбоев, Лорд Б.У.Т.Стьюпид, К.Пузявич, Арч. В.Кошкодавов и подписи двух марсиан гг. Луфадук и Паопак, изображённые по их просьбе азбукой Морзе», — прочёл губернатор.
— Они были любезны опуститься посреди поля недалеко от линии железной дороги. Около меня на палке был прикреплён флаг, — кофточка мисс Ла-Варрен! — растроганно произнёс Каммарион, — благодаря ему меня скоро и увидели с поста 204-ой мили!
Каммарион вынул из кармана скомканную кофточку и в волнении вытер глаза. В зале тотчас метнулись аплодисменты, и минута напряжения прошла.
Злые языки говорят, что за этот трогательный жест с кофточкой профессору немилосердно влетело от его супруги, женщины фундаментального сложения и каменного характера.
20. Ле карт уверт. Это не фантастический роман
Пильмс хлопает марсианина по плечу и с интересом смотрит на какой-то моторный указатель.
— Ну, как, Луиджи, скоро прилетим на остров?
— Я думаю, Генри, часа через четыре, почти перед заходом солнца.
— Здорово подпоили мы наших спутников, вот уже часа три храпят!
— Пусть спят… на «Марсе» проснутся!
— Мне дьявольски наскучил этот лорд, — заявляет другой «марсианин» Пакки О'Пакки, вдобавок ещё, как ирландец, особенно недружелюбно относящийся к английскому аристократу.
— Ну, что мы будем делать с этими русскими идиотами! — патетически воздевает руки Ковбоев, вращая своими совиными глазами.
— Придётся положиться на фантазию Луиджи, он ведь хозяин-то на Марсе.
— Они наверное сразу пожелают иметь доступ к «правительству» — бог мой, это будет, пожалуй, первый и единственный случай из практики русской эмиграции, когда не удастся добиться внимания правительства.
— Заведём для них телеграфную «переписку» и порадуем согласием на предоставление им участков.