Блеск алмаза
Шрифт:
– Не думай, что ты был тут так уж оригинален, - улыбнулся Азизов.
– После школы я поступил в Пражский университет на факультет эксплуатации звездолетов. Через несколько месяцев в Прагу переехали и мои родители, так что в Остраву, где жила Света, я больше не возвращался. Кстати, в том же году она стала студенткой Будапештского медицинского института... Жизнь моя была заполнена до предела - учеба, практические занятия, театр, гимнастические залы, стихи, вечеринки... Но все время меня не покидало чувство, что я лишился чего-то очень важного, прошел мимо чего-то значительного в своей жизни. Нет, дело вовсе
На строгом лице Адама появилось мечтательное выражение, он словно бы перенесся в дни своей юности.
– Первая моя звездная экспедиция оказалась не слишком продолжительной. Но все равно я здорово скучал по Земле. Ты наверняка и сам не забыл той сложной гаммы чувств, возникающей, когда первый раз возвращаешься со звезд к нашей голубой старушке. Тут и разочарованность мечтал сделать великое открытие, а собраны лишь крупицы нового, и гордость - как-никак прошел обкатку космосом, и радость - впереди встречи с друзьями, родными, и...
– Он взглянул на командира: - Собственно, чего я тебе рассказываю!
– Все нормально, Адам.
– Азизов доброжелательно улыбнулся. Продолжай, пожалуйста. Я слушаю очень внимательно.
– Итак, посадка, разгерметизация корабля, медицинский осмотр. Вхожу, едва не насвистывая, в кабинет рентгенолога и вижу... Свету в белом халате. Вернее, халат я рассмотрел уже потом. А вначале - ее глаза, большие, распахнутые, цвета бразильского кофе. И вот тогда в одну секунду я понял, чего мне не хватало все эти годы. Понял, что юношеские мечтания о "красивой" любви едва не заслонили от меня земную любовь, которая в тысячу раз прекраснее и притягательней. Мы забросали друг друга вопросами. Больше всего мне хотелось спросить ее тогда: "У тебя есть спутник?" Но я никак не мог отважиться. Боялся, что она скажет: "Да". Ведь прошло столько лет. Но она ответила: "Нет".
Адам улыбнулся. Что же касается Азизова, то он перестал улыбаться, ибо предчувствовал, что у этой истории очень грустный конец.
– Мы любили друг друга. Три года продолжалась эта сказка...
– Вы... расстались?
– Мы никогда не смогли бы расстаться...
Похоже, у этой истории был не только грустный, но и трагический конец.
– Света увлекалась дельтапланеризмом. Знаешь этот старинный вид спорта?
– Конечно...
– Я был как раз в экспедиции, когда на тренировках в Альпах она попала в восходящий поток воздуха. Редчайший случай... Ее нашли только через сутки на дне глубокого ущелья. Крылья разбились о скалы...
– Извини, Адам.
– Азизов был потрясен.
– Извини, что заставил тебя ворошить прошлое...
– Для меня это так и не стало прошлым.
– Теперь лицо механика приобрело прежнюю суровость и задумчивость.
– Все понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Говорят - время лечит... Ничего оно не лечит.
Несмотря на то, что воспоминания пробудились в нем с новой силой, Адам не мог не заметить, что его рассказ расстроил командира. От этого ему сделалось неловко, и он переменил тему.
– А я знаю твою жену.
– Клару?
– То есть не то, чтобы знаю... Был как-то раз на выставке художников-любителей.
Азизов понял, чего добивался Адам, и подыграл ему:
– Со стороны, наверное, виднее. А что касается меня, то я до сих пор не научился делать женщинам комплименты. Даже собственной жене.
– Ты был на выставке вместе с ней.
– Значит, она затащила меня.
– Ты не любишь живопись?
– Живопись я люблю. Мастеров. А любители, честно говоря, навевают на меня скуку.
– Однако тогда у тебя был просто счастливый вид. Как и у твоей жены.
– Да, это правда, - ответил Азизов, стараясь случайно не травмировать Адама неосторожным словом: - Я счастлив. Мне уже сорок. Клару я встретил двадцать лет назад и до сих пор считаю, что мне повезло. Смею надеяться, она тоже так думает.
– Он сказал это очень просто, но в его тоне прозвучала нежность.
– А где вы познакомились?
– На улице.
– На улице?
– Да. Помню, я вышел из библиотеки, смотрю, напротив у фонтана стоит девушка. Как выяснилось потом, она поджидала подругу. Она понравилась мне с первого взгляда. Я притаился за колонной, наблюдая за ней и боясь, что она вот-вот уйдет. Наконец я сказал себе, что будет очень глупо, если мы не познакомимся. Но как это сделать? Почему-то на меня нашло необъяснимое смущение. Наконец я решился на отчаянный шаг. Решительно подошел к ней и говорю: "Девушка, пойдемте со мной в кино". Она очень спокойно и внимательно посмотрела на меня и ответила: "Хорошо"...
Еще некоторое время продолжался их разговор. Наконец Азизов заметил, что Адам утомился. Видимо, силы механика пока не восстановились полностью. Несмотря на его протесты, Азизов подключил запястье Адама к регулятору сна. Через минуту механик крепко спал. Пусть выспится как следует, подумал командир, устанавливая стрелку регулятора на десять часов. Это для него лучшее лекарство,
Азизов вышел из хижины, направляясь к плато.
"Бедный Адам, - думал он.
– Но он не совсем прав. Время все-таки лечит. Хотя лучше не иметь необходимости лечиться временем от воспоминаний".
Где-то в глубине сознания он чувствовал, что сегодняшний разговор пошел обоим на пользу. Они стали ближе друг другу.
Он вышел на плато. Беганас вопросительно посмотрел на него:
– Дядюшка, как дела у братишки?
– Теперь все хорошо. Будь сегодня с ним поласковее.
– Ласковее, чем всегда? Я работаю на верхнем пределе ласковости.
– И все же постарайся.
* * *
Азизов поднял "Малыша", направляя его точно над трассой. Необходимо было заметить "Беркут" как можно раньше. Ибо возможны два варианта.
Первый - вездеход находится в прежнем положении, то есть наполовину в скале. Если неорганики его не тронули - это хороший признак. Значит, они правильно оценили ситуацию. Поняли, что произошла досадная ошибка, и не стали ее связывать с агрессивностью землян. Или, по крайней мере, решили выждать. Это хорошо. Тогда возможен относительно быстрый контакт.
Второй вариант - вездеход уничтожен. Это могло бы быть или демонстрацией оборонной мощи неоргаников, или явным недружелюбным актом, или жестом отчаяния не разобравшихся в ситуации мыслящих существ. Тогда возможность контакта значительно затруднялась.