Блеск презренного металла
Шрифт:
Продавщицы переглянулись, и старшая сказала:
— Вообще-то это не наш мужчина, не каратайский. Артель тут какая-то поселилась. Хозяйство у них. Сами-то они, говорят, городские тоже, а вот потянуло на природу. Кто-нибудь из них приезжает иногда — сразу на несколько дней продуктов берет.
— Любопытно. А далеко это? — спросила я. — Хозяйство-то их?
Румяная продавщица уклончиво пожала плечами. Но тут девчонка, которой тоже хотелось поговорить, выпалила:
— Далековато! Монаший пруд знаете?
— Откуда! — сказала я. — Мы тут ничего не знаем.
— Километров пятнадцать отсюда лес будет, — увлеченно принялась объяснять девчонка. — Мы туда по грибы ходим. Там две дороги. Одна, по которой автобус на Митяево ходит, и еще одна — через сосняк направо. Там еще десять километров, и будет этот самый Монаший пруд.
— Да чего ты объясняешь! — со смехом сказала напарнице румяная продавщица. — Человеку, может, сто лет твой пруд не нужен!
— Нет-нет, мне очень интересно, — возразила я. — Мы на машине. Может, выберемся туда. Интересно ведь — Монаший пруд! Что же там — монахи живут, что ли?
— Жили, — скептически заметила румяная. — Теперь-то там никто не живет, кроме этих…
— Они там землю откупили, — торопливо добавила девчонка. — Хозяйство завели, сад, огороды… Ремонт, говорят, в бывшем монастыре сделали. Только уж не знаю, как они там живут. Мы в детстве раз туда выбирались — там одни развалины были, и пруд-то почти совсем высох… — Она поежилась. — Страшно там! Кресты кругом, могилки… Все бурьяном заросло, а в пруду змеи водятся…
— Да, жутковатая картина, — согласилась я. — Как же эти городские там живут?
— Наши парни тоже хотели посмотреть, как они там живут, — сказала девчонка. — Поехали туда на мотоциклах. Ну, выпили, для храбрости, конечно. А их туда даже близко не пустили. У тех собаки, ружье. Наши парни хотели подраться с ними, а потом передумали.
— Мудрое решение, — заметила я. — И давно эти «монахи» там обосновались?
— Да вроде года три… — неуверенно ответила девчонка. — Ты не помнишь, Клава?
— Да вот еще, надо мне — помнить! — шутливо отмахнулась румяная продавщица. — Своих, что ли, у меня делов нету?
— И много их там? — продолжила я допрос.
— Ой, вроде много! — сказала девчонка. — Какие-то молодые у них там работают. У них там типа колхоз! — она прыснула и добавила: — По-честному, никто не знает. Потому что больше туда никто не ездил. А которые оттуда приезжают — они с местными не общаются. Все больше молчком. Дела свои сделают — и обратно.
— Понятно, — сказала я. — Интересные тут у вас дела. Только вот со змеями вы меня напугали. Змей с детства боюсь.
— Я и сама их не переношу, — передернув плечиками, сказала девчонка. — Лучше уж мыши…
Со свежей буханкой в руках мы вышли из магазина.
— Ну, слыхал? — спросила я Ромку. — Змеи, собаки, ружье! А ты собрался в погоню!
— А вы что решили? — настороженно спросил Ромка.
— Пока ничего, — призналась я. — Посовещаться надо.
Виктор сидел в машине на месте водителя — кажется, он решил дать мне отдохнуть. Я протянула ему буханку и предложила угощаться.
— Ничего подобного в городе
Виктор отломил горбушку и невозмутимо принялся жевать. Я уселась рядом с Ромкой на заднее сиденье и принялась вводить Виктора в курс дела.
— В общем, по словам местных жителей, где-то километрах в двадцати пяти отсюда, за синими лесами находится некое поселение, организованное на месте бывшего монастыря. Якобы осели там какие-то городские жители, решившие заняться натуральным хозяйством. Года три назад. Местечко там глухое, запущенное, аборигены туда не часто выбираются. А ежели выбираются, их там встречают собаками и ружьями. Еще там водятся змеи — плавают в пруду, бр-р-р!.. Но самое любопытное, что работают там на огородах и в саду какие-то молодые люди в большом количестве. Правда, эти данные крайне неточны, потому что никто об этом колхозе ничего определенного не знает, кроме того, что время от времени кто-то из поселенцев приезжает в Каратай за продуктами. Чему мы, собственно, и были свидетелями. Отсюда вопросы — кто виноват и что делать? Мне бы очень хотелось взглянуть на эту лесную колонию, но, боюсь, это может занять слишком много времени, и наши будут беспокоиться, если мы задержимся. Про Ромкиных родителей я уже не говорю. Подвергать их терпение лишнему испытанию мне бы не хотелось.
— Да какому испытанию? — заныл Ромка. — Они даже и не заметят! Двадцать пять километров туда, двадцать пять обратно — считай час всего! И два часа до Тарасова. Да мы будем дома раньше, чем рабочий день кончится!
— Если не случится ничего форс-мажорного, — попыталась я остудить его пыл.
— А что может случиться? — зныл он. — Мы же только посмотрим! Не уезжать же вот так — ни с чем! А вдруг мы увидим там и Старостина вашего, и Аглаю?
— А вдруг мы вообще там ничего не увидим? — возразила я. — Вдруг весь этот Монаший пруд — просто плод чьей-то фантазии?
— А Пименов? — торжествующе напомнил мне Ромка. — Он тоже фантазия?
Я посмотрела на Виктора — он с удовольствием поедал уже второй ломоть местного хлеба.
— Что скажешь? — спросила я.
— Можно попробовать, — кивнул он.
Это решило дело. Я откинулась на спинку сиденья и безнадежно махнула рукой.
— Ладно! Сдаюсь. Будь по-вашему. Наверное, будет действительно неправильно — уехать, не повидав этого таинственного местечка. Только тогда давайте жать на педали — не будем терять времени!
Рот у Ромки опять расплылся до ушей. Виктор передал мне уцелевшую половину буханки, отряхнул ладони и повернул ключ в замке зажигания. Автомобиль зафырчал, поднял тучу пыли и помчался по сверкающей улице прочь от вокзала. Конечно же, у меня появилась мысль дать знать нашим, что мы несколько задержимся, поскольку появилась возможность узнать чуть побольше о Каратае и его обитателях. Именно вот в этих выражениях. Без подробностей, чтобы зря не волновались. Но, увы, мой мобильник, видимо, разрядился. Я не стала оглашать этот факт — значит, не судьба. Так я подумала.