Блестящая партия
Шрифт:
Джорджина вздернула подбородок.
— Среди них очень мало джентльменов, включая и хозяина дома!
— Признаю свою вину. Перемени платье, Джорджина.
Ее упрямый вид исчез, она испустила глубокий вздох, словно сдаваясь на требования мужа.
— Славная девочка. Я спущусь вниз встречать гостей.
— Тебе лучше было бы пойти и пожелать спокойной ночи Джонни.
Как только Джон вышел, Джорджина натянула перчатки, взяла веер и сошла вниз.
Первым приехал Чарлз
— Генри, вам удалось сделать невозможное… вы приехали раньше мистера Питта. Чарлз, позвольте налить вам виски.
Фокс поднес ее руку к губам.
— У вас изысканный вид, дорогая. Вы одна из немногих известных мне дам, которые делают честь парижским модам.
Джон вошел в гостиную как раз в тот момент, когда его жена лучезарно улыбалась Фоксу. Он увидел платье Джорджины, и его глаза угрожающе сузились. Он подошел прямо к ней и крепко взял за предплечье.
— Извините нас, джентльмены.
Он вывел ее из комнаты и потащил наверх.
— Ты обещала переменить платье.
Джорджина вырвалась из его рук.
— Я не обещала ничего подобного. Я не люблю приказаний, Бедфорд.
Джон попытался справиться с нарастающим гневом.
— Тогда я попрошу тебя, будь любезна, перемени платье, Джорджина.
Она отвернулась и посмотрела в окно.
— Ах, приехал Уильям Питт. Какое неуважение — мы не вышли ему навстречу. Прошу тебя, Джон, извинись перед ним за меня и скажи, что я сию минуту сойду вниз.
Джорджина появилась в гостиной и бурно приветствовала Питта.
— Уильям, надеюсь, вы не против того, чтобы опять быть моим соседом за столом? Из всех мужчин Англии я бы предпочла сидеть только рядом с вами.
Джон упрямо сжал зубы и подошел к столу с напитками. Налив два бокала кларета, он подал один Питту. Джон хотел подать второй бокал Джорджине, как вдруг рука его дрогнула и темно-красное вино выплеснулось на платье жены.
— Как я неловок! Прости, Джорджина.
Она мило улыбнулась.
— Бывает. Простите меня, джентльмены.
Когда через четверть часа в гостиной появилось видение в бледно-зеленом платье ампире низким декольте, мужчины зааплодировали.
— Благодарю вас, джентльмены. Это любимое платье Джона. — Джорджина улыбнулась. — Думаю, что обед подан.
К полуночи уехал последний гость. Обед выполнил свою миссию. Уильям Питт принял предложение Чарлза Джеймса Фокса присоединиться к оппозиционной партии вигов. Они договорились, что займут критическую позицию по отношению к политике правительства, когда откроется парламент.
— Ты продемонстрировала свое бесстыдство, вела себя как распутная женщина.
Джорджина пожала плечами.
— Я раздумывала, а не сойти ли мне вниз голой.
— Хватит! Ты больше всего любишь разыгрывать из себя дурно воспитанную, испорченную девчонку. Твоя семья поощряла это, но я этого делать не намерен. Я требую от тебя послушания, Джорджина.
— Послушания? — Она подбоченилась. — Может, твоя ангелоподобная Элизабет и подчинялась твоим требованиям. Я этого делать не собираюсь.
— Мы не будем говорить о моей первой жене.
Тон Джона стал угрожающе опасным. В Джорджине вспыхнуло возмущение.
— Еще одно слово — и я сниму портрет, что висит над камином!
Джорджина почувствовала удовлетворение от того, что спровоцировала гнев мужа. Она всегда задавалась вопросом — что будет, если довести его до неуправляемой ярости, которая скрывается под лощеной внешностью?
Он заметил, как сверкнули ее зеленые глаза.
— Перестань вести себя как взбесившаяся стерва.
Джорджина оскалила зубы.
— А ты не вынуждай меня!
Джон схватил ее за точеные плечи и свирепо встряхнул.
— Проклятый мужлан! Тебе хотелось устроить мне взбучку с первого же дня, когда мы встретились. Это таким образом ты держал свою первую жену в повиновении?
Ее слова разбудили чувство вины, которое он хранил в глубине души. Руки его упали, и он постарался обуздать свой гнев.
— Я не желаю играть вторую скрипку после любой женщины — живая она или мертвая! — воскликнула Джорджина.
Она круто повернулась и выбежала через дверь, соединяющую их спальни. Там она сорвала с себя бриллианты и рассовала их по черным бархатным коробочкам; потом взяла эти коробочки и вернулась в спальню мужа.
Положив коробочки на кровать, она сказала:
— Возьми свои чертовы бедфордские бриллианты. Я бы предпочла ребенка всем драгоценностям христианского мира, но я, видимо, недостаточно хороша для твоего бесценного семени!
И Джорджина бросилась из комнаты, захлопнула за собой дверь и заперла ее.
Джон с минуту постоял неподвижно, ошеломленный ее тирадой. Потом подошел к двери и подергал ручку.
— Открой дверь. Немедленно!
Грубый тон его голоса предупреждал, что, если она не подчинится, он прибегнет к насилию.
Джорджина предпочла проигнорировать это предупреждение.
— Идите вон! Я не могу подчиняться властным, деспотичным мужчинам, которые считают, что Бог дал им право быть господами над своими женами.