Блейз Уиндхем

Смолл Бертрис

— Почему же ты выбрал меня, папа? И Ларк, и Линнет уже готовы выйти замуж.

— Ты — старшая из моих незамужних дочерей, Дилайт.

И потом тебе известно: мне придется подыскивать Ларк и Линнет братьев, которые были бы так же близки, как твои сестры. Они же не вынесут разлуки Дилайт, я буду с тобой откровенен: для твоих капризов уже не осталось времени Через несколько недель тебе исполнится восемнадцать. Если этот ирландец и его семейство не окажутся недостойными тебя, брак будет улажен. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что Энтони Уиндхем никогда

не станет твоим. Если только ты не хочешь похоронить себя в монастыре, тебе придется выйти замуж.

Дилайт глубоко вздохнула.

— Я не создана для монашеской жизни, папа, и не стремлюсь к ней. Теперь я знаю: Тони и вправду любит Блейз. И даже если она умрет, он не женится на мне. Я не стану возражать против этого брака, папа.

Роберт Морган потрепал дочь по руке.

— Осталось еще одно, Дилайт: мне придется рассказать о случившемся твоей матери.

Дилайт согласно кивнула.

— Знаю, папа. Ты никогда и ничего не скрывал от мамы, как и она от тебя. Как ты думаешь, она меня не возненавидит?

— Нет, Дилайт, не бойся, — утешил ее отец и, поднявшись, поцеловал в щеку. — Спи спокойно, детка. Твои кошмары исчезли навсегда.

Лорд Морган вышел из спальни дочери и направился к жене. Старательно выбирая слова, он поведал леди Морган трагическую историю дочери, и сердце Розмари Морган облилось кровью от сочувствия к Дилайт.

— Бедное мое дитя… — всхлипнула она на плече мужа. — Я немедленно пойду к ней!

— Конечно, — согласился лорд Морган. — По-моему, ей будет легче узнать, что ты не держишь на нее зла.

Леди Морган поспешила к Дилайт.

— Ты не спишь, детка? — осторожно спросила она.

— Нет, мама, входи.

Леди Морган заключила Дилайт в объятия, и девушка разразилась слезами, уткнувшись в материнскую шею.

— Слава Богу! — выдохнула Розмари. — Ты должна выплакаться, детка. Не сомневайся, я люблю тебя.

Когда наконец всхлипы Дилайт утихли, мать уложила ее на подушки и, проведя по лбу мягкой ладонью, вышла из спальни, торопясь к мужу. Дилайт чувствовала себя так, словно невыносимая тяжесть вдруг спала с ее плеч. Со вздохом она смежила опухшие веки и заснула.

Наступило седьмое июня, а вместе с ним — и восемнадцатилетие Дилайт. Девушка стала рослой и стройной, ее каштановые волосы и ярко-синие глаза удачно оттеняли бледность нежной кожи. В тесном семейном кругу она вновь обрела уверенность в себе. Хотя после всего случившегося Дилайт повзрослела, все чаще близкие замечали в ней проблески былого веселья. Она уже была не девочкой, но и не женщиной Она и сама поняла это через несколько дней после дня рождения, когда оказалась за высокой живой изгородью перед домом вместе с четырнадцатилетними Ларк и Линнет, двенадцатилетней Ванорой и десятилетней Пленной. Все они подглядывали за гостем, который только что подъехал к дому. На краткий миг Дилайт перенеслась назад во времени и вспомнила тот день, когда в Эшби приехал Эдмунд Уиндхем, и жизнь сестер круто переменилась.

— Кто это? — в один голос спросили близнецы.

— Вряд ли важная персона, — заметила Ванора.

— Это еще почему? — удивилась Гленна.

— У него нет свиты, — мудро объяснила Ванора.

— Должно быть, это жених Дилайт.

— Не может быть, — возразила Дилайт. — Он приехал один, а лорд О'Брайан должен был прибыть вместе с сыном.

— Но всадников двое, — сказала Гленна.

— Один из них наверняка слуга, глупышка, — снисходительно заявила Ванора.

— Откуда мне знать, мистрис Мудрость? — фыркнула Гленна. — Скажи, когда это ты стала такой осведомленной?

— Я всего-навсего сравнила их одежду, — последовал торжествующий ответ.

Дилайт подавила улыбку — похоже, здесь, в Эшби, ничто не изменилось.

— По-моему, если мы хотим узнать, кто он такой и зачем приехал, нам будет лучше войти в дом. Может быть, это отец сыновей-близнецов — женихов для Ларк и Линнет, — шутливо заметила она.

Они дождались, пока джентльмен вошел в дом, а затем, выбравшись из-за изгороди, поспешили к крыльцу. Второй всадник, который уже успел спешиться, стоял у крыльца, держа поводья двух коней. Он был не слишком высок ростом, пожалуй, чрезмерно тощ, и едва заметил девушек, как в глазах у него замелькали веселые огоньки. Смело улыбнувшись им, он приподнял шляпу, пока они проходили мимо.

— Добрый день, милые дамы! — произнес он.

Дилайт учтиво склонила голову, как часто делала Блейз.

Близнецы захихикали, Гленна вспыхнула, услышав, как ее назвали» милой дамой «, а Ванора спросила:

— Что это за странный акцент?

— Ванора, ты забываешься! — упрекнула Дилайт, вталкивая младшую сестру в дом.

— Да, но как можно о чем-нибудь узнать, не задавая вопросов? — возразила Ванора оскорбленным тоном.

Розмари Морган уже спешила к ним.

— Живее, Дилайт, поднимайся к себе! Ты должна переодеться. Прибыл лорд О'Брайан!

— Я так и знала! Я была права! — заплясала от радости Гленна.

— Помолчи, противная лягушка! — фыркнула Ванора.

Гленна сделала гримаску и бросилась наутек, визжа от страха, когда Ванора погналась за ней, торопясь подвергнуть младшую сестру суровому наказанию.

— Ванора с каждым днем становится все больше похожей на Блисс, — усмехнулась Дилайт.

— А Гленна — на Ванору в этом возрасте, — добавила Розмари, поднимаясь по лестнице.

— А где же сын лорда О'Брайана, мама? Я думала, он приедет с отцом, чтобы мы смогли познакомиться…

— Мне ничего не известно, — отозвалась леди Розмари. — Все, что я могу сказать тебе, — отец познакомил нас, а затем велел как можно быстрее привести тебя, — леди Морган помогла дочери сменить простое домашнее платье на более изысканный наряд. Она тщательно зашнуровала лиф из розового шелка с изящной вышивкой жемчугом. Верхняя и нижняя юбки были сшиты из шелка того же яркого цвета; нижнюю юбку, оттенком светлее, покрывал узор из маргариток и бабочек, выложенных мелкими речными жемчужинами.