Блистательный и утонченный
Шрифт:
— Чувак, это все софистика! — сказал молодой человек. — Забей на эту софистику!
— О да! — воскликнул другой. — Как лиса!
— В любом случае это не является статьей закона, — продолжил доктор. — Ваша позиция далеко за пределами закона.
— Это противозаконно — преднамеренно проскакивать на красный, скажу я вам! — сказала молодая женщина в хорошеньком платье.
— Нет, — ответил ей доктор с долей сочувствия, — позвольте мне заверить вас по этому поводу — это неправда. Не принимая во внимание, устраивает нас или нет данный выбор слов, одна вещь несомненна: на этом расстоянии дороги без зоны ограничений вы не можете превышать — вы видите, мы снова пришли к
— Будет вам противоречие, если у вас шина слетит на такой скорости и вы потеряете управление и насмерть собьете маленького мальчика или девочку по дороге домой из школы! Я думаю, его нужно отправить под стражу!
— «Форнер блюз», — твердо сказал доктор, — не соскакивает. Это вопрос статистики. Более того, школьники редко пересекают случайно дороги вне зоны. Я боюсь, что вы к ним несправедливы.
— А представьте, если бы он просто гулял вдоль дороги? По дороге домой из школы? Как бы вы тогда себя чувствовали? — Женщина была близка к тому, чтобы расплакаться.
— Мадам, — мягко сказал доктор, — со всем полагающимся уважением к вашим чувствам по этому поводу я должен попросить судью Лестера напомнить вам, что это суд, действующий по нормам общего права. Однако для справки скажу вам, что ближайшая школа к Дрексалу и Каньон Драйв — это Вествудская католическая школа, которая находится в пяти милях, и это — поправьте меня, если я ошибаюсь, — школа полного пансиона.
— Это очевидно, — сказал судья Лестер, повысив свой кроткий голос, чтобы вмешаться, — что данное слушание может тянуться до бесконечности, скажем так. И может быть, созванное заново, оно будет в должном порядке. На данный момент, однако, я готов предложить суду удалиться и обсудить полученные сведения. — Судья остановился и снова разложил свои бумаги. — Я хотел бы задать последний вопрос основной стороне, — продолжил он, глядя прямо на доктора. — Доктор, вы сказали, что вы знаете этот промежуток дороги. Я делаю вывод, что это ваш обычный маршрут. Это ваш ежедневный маршрут?
— Ежедневный, — ответил доктор, — пять дней в неделю. И обычно дважды в день, в оба конца, скажем так, поскольку я часто езжу на ланч домой.
— Понимаю. Дальше. Это ваша привычка. И в вашей привычке — судя по частоте таких явлений — засекать ваш спуск на светофоре в Дрексале?
— В восточном направлении, на обратном пути — да. В западном направлении — нет. Западный маршрут, строго говоря, не спускается к Дрексалу, это почти горизонтальный подступ, с отклонением, которое начинается не более чем через 75 ярдов от светофора. До этого пункта это слепой промежуток дороги.
Судья Лестер кивнул, положив одну руку на висок. Через мгновение после этого он посмотрел на часы и обратился к присяжным заседателям:
— Если у вас нет больше вопросов, суд может удалиться. Полученные сведения не совсем ясны, но дискуссия по этому поводу может оказаться плодотворной. В любом случае мы хотели бы сейчас удалиться на ланч. Не будет ли любезен назначенный старшина присяжных провести суд через эту дверь, пожалуйста? — Судья закончил, показав жестом на маленькую дверь между своим столом и Жюри, после чего бизнесмен, сидевший слева в нижнем ряду, встал и, официально кивнув судье и доктору, резко повернулся и повел процессию через маленькую коричневую дверь.
— Доктор, — судья Лестер, повысив голос, монотонно заговорил, — вы, наверное, хотели бы тоже пойти на ланч? На втором этаже есть кафетерий: это через дверь, через которую вы входили, и вверх по лестнице направо. Пожалуйста, возвращайтесь до двух часов.
После этого двое мужчин обменялись маленькими кивками, слегка отрывистыми, каждый
9
Тем временем в Клинике, как раз в тот момент, когда Большое Жюри удалилось на обсуждение, Барби Минтнер была в комнате отдыха для медсестер и переодевалась из своего белого халата в уличную одежду. Это был субботний полдень, и ей пора было уходить.
Рядом с угловым диванчиком в самом дальнем конце от окна стоял лакированный соломенный экран, припасенный вот для какой цели: чтобы эти юные женщины-медсестры могли спокойно переодеваться в свои халаты. Это было удобно, поскольку все они — за исключением медсестер, проживающих здесь, Элеанор Торн и Бет Джексон, — жили не в Клинике. Теперь, однако, Барби Минтнер могла только воспользоваться половиной преимущества ширмы, стоя с одной стороны и переговариваясь с медсестрой Торн, которая сидела рядом на диванчике, оживленная, с лучезарным взглядом, но все же немного суровая.
— Какая замечательная блузка, — сказала медсестра Торн, когда девушка одела светлую серую английскую блузку через голову. — Где ты такую нашла? — И она сузила глаза, чтобы рассмотреть блузку получше.
— Это было не точно то, что я хотела, — начала Барби, встряхнув застенчиво кудрями, но тут же улыбнулась, легкой походкой подойдя к зеркалу, и стала заправлять края под темно-синюю юбку.
— О, она очень красивая, — с настоящим обожанием продолжала медсестра Торн.
— Но мне нравится, — скучным тоном ответила Барби, поворачиваясь так и эдак перед зеркалом, видимо, пытаясь удобно расправить надетую блузку. Она начала что-то тихонько напевать, поправляя воротничок блузки, затем вытянула назад руки, чтобы справиться с застежками на спине. Медсестра Торн встала, чтобы помочь ей, и Барби воскликнула: «О, спасибо!» с легким оттенком благодарного удивления, хотя вообще-то медсестра Торн очень часто помогала ей с этими застежками, поскольку она очень часто находилась рядом, когда Барби переодевалась.
— Я надеюсь, что я говорю по делу, Барби, — сказала Элеанор, твердо нажав на первую застежку, — и это, я думаю, тебя не обидит, но… Ты должна понимать, какова моя позиция, я имею в виду, ответственность, моя ответственность за персонал… — Она пристально посмотрела в зеркало, в котором отражалось лицо Барби с выражением стыдливой невиновности. И тут же продолжила более мягким тоном: — Бет — медсестра Джексон — полагает, что есть некоторые причины полагать… что один из наших молодых людей вас побеспокоил. — Она спешно закончила работу с застежками — и тут же снова посмотрела в зеркало, в котором ее глаза, с металлическим отблеском, встретились с мягкими, огромными голубыми глазами девушки.
И Барби начала с негодованием:
— Меня? Да я никогда… Бет это сказала? Меня побеспокоили? Но что именно она сказала?
— О, я ее заверила, что она преувеличивает, — торопливо ответила медсестра Торн в попытке успокоить девушку и положила руку ей на плечо, — потому что если бы с тобой обошлись неучтиво — то ты бы сразу же пришла и сказала об этом мне.
Лицо Барбары от этих слов стало малиновым, и она опустила свои большие глаза.
— Так что если он, — продолжила медсестра Торн, — я не буду сейчас назвать никаких имен… или если кто-то из них… попробует сказать тебе что-то неприличное или попытается заигрывать… Да! Ты должна мне немедленно все об этом рассказать!