Блистательный и утонченный
Шрифт:
2
— Если Харрисон вдруг станет хуже, нарциссы ее порадуют, — громко говорила из окна смотровой Барбара Минтнер. Она с улыбкой перегнулась через подоконник, прижимаясь к нему своим изящным животиком.
Прямо внизу Гарсиа, перевернув лопатой полоску вскопанной земли, поднял к ней свое смуглое лицо, и она снова встала прямо и правильно, и ее тонкая фигура в безжалостно-белом конфетно-накрахмаленном халате медсестры резко выделялась на фоне розовато-серого цвета
— Посмотреть, — сказал садовник-мексиканец, вяло пытаясь улыбнуться.
— Гарсиа, пожалуйста, — сказала мисс Минтнер своим детским голоском, слегка надула губки, как будто обидевшись, а затем снова склонилась над подоконником, вся излучая уверенность и воодушевление. — Она уедет в воскресенье. На этот раз это правда!
Гарсиа отвернулся, растерянно, недоверчиво пытаясь что-то подсчитать. Его сжатые губы шептали слова на испанском.
— Два дня, — сказал он, снова повернувшись к ней.
Барбара Минтнер тут же захлопала в ладоши.
— Доктор Уорнер так и сказал сегодня утром! Ну разве это не чудесно?
— Да, он так говорить об каждый, — ответил садовник без улыбки.
— Но в этот раз действительно так и будет, Гарсиа. — Мисс Минтнер надула губки и произнесла почти умоляюще: — На этот раз точно! И не стыдно разве будет не получить их в последние два дня после всего этого?
— Три дня, — сказал Гарсиа. — Три дня, вместе с сегодня.
— Все правильно, глупенький, три дня. Пожалуйста, постарайся! Не нужно фрезий для Харрисон, но, пожалуйста, достань розы. Помни, еще два дня.
— Два дня, — сказал садовник, покачав головой, и вернулся к своему занятию, уставившись на темный суглинок, который он переворачивал лопатой.
Не успела Барбара Минтнер закончить, как дверь Западного крыла с шумом открылась и послышались быстрые нервные шаги в коридоре за смотровой.
— Пожалуйста, Гарсиа, — сказала она быстро, понизив голос до шепота, — ты не пожалеешь, я тебе обещаю.
И она, стоя на цыпочках и слегка наклонившись вперед, медленно закрыла оконные створки, заговорщически улыбаясь ему, а он смотрел на нее снизу, слегка шевеля лопатой. Едва она закрыла щеколду, как старшая медсестра Элеанор Торн с шумом распахнула дверь смотровой.
— И чем сейчас занимается мистер Гарсиа? — сказала медсестра Торн, замедлив шаг только тогда, когда дошла до середины комнаты.
— О, он такой ребенок, — сказала Барбара Минтнер, поворачиваясь к ней лицом. — Боюсь, кое-кто скоро испортит его любимые игрушки.
Элеанор Торн усмехнулась.
— Я даже скажу, я только безмерно рада, что ты не сказала: «Его работку!»
Мягкое сияние тихоокеанского утра легло за спиной Барбары Минтнер и высветило золотистым туманом гордые линии ее головы и плеч.
— Вот так твои волосы очень красиво смотрятся, — отрывисто произнесла Элеанор Торн, резким жестом указала на низкую кожаную кушетку, на которой лежал мистер Тривли, и спросила: — Ну как он?
— Он приходит в себя, — сказала мисс Минтнер, — некоторое время назад его дыхание… — На этих словах мистер Тривли поднял голову, а затем очень медленно снова ее опустил.
— Чувствуете себя лучше? — сказала медсестра Торн и нервно прошла от дальней стены к кушетке.
— Моя голова, — протянул мистер Тривли, проведя рукой над закрытыми глазами.
Барбара Минтнер, стоявшая у окна, подавила смешок.
— Я даже не удивлена, — насмешливо сказала медсестра Торн, смерив пронизывающим взглядом мисс Минтнер. — Сейчас я иду обедать, — продолжала она, поворачиваясь и делая шаг прямо перед ней. — Я зайду в амбулаторию и скажу Альберту, чтобы он принес немного бромида. Сейчас я пойду в кафетерий, затем к Буллоксам… — У распахнутой двери она закончила свою тираду мужественным тоном, бросив через плечо: — Если бромид не поможет, сделай ему содовую инъекцию. Два кубика. Я вернусь к 12.20.
— Да, мисс Торн, — сказала Барби Минтнер, опуская глазки, будто после страстного поцелуя.
Когда за Элеанор Торн закрылась дверь, мистер Тривли приподнял голову.
— Что это? — спросил он. Его голос был слабым и напряженным, словно ему было больно говорить. — Что происходит? — Теперь, казалось, он впервые начал отдавать себе отчет, где он находится.
— Все в порядке, — кивнула мисс Минтнер, — вы просто откиньтесь и отдохните несколько минут. Все в порядке. — Она снова посмотрела в окно и окинула взглядом расстилающуюся лужайку и деревья позади, что-то нежно напевая себе под нос.
Мистер Тривли медленно подтянулся вверх, присел на краешек кушетки и схватил голову руками. Неожиданно он наклонился вперед, встал на ноги, а загем упал всем телом назад, на кушетку, обхватив себя одной рукой.
— Где доктор?! — закричал он. — Где доктор Эйхнер?! Что случилось?!
Мисс Минтнер невольно отпрянула назад к окну, а затем, придя в себя, быстро пересекла комнату и подошла к кушетке.
— Теперь, пожалуйста, — жестко сказала она, — пожалуйста, лежите тихо. Все в порядке. — Она положила руки ему на плечи и попробовала уложить его. Мистер Тривли пытался сопротивляться.
— В чем дело? — повторил он, оглядываясь с безумным видом. — Где доктор?!
— Ни в чем дело! — пронзительно крикнула мисс Минтнер. — Теперь, пожалуйста, ложитесь обратно! Я кое-что вам дам, и после этого вы будете в превосходной форме. — Она с тревогой взглянула на дверь, вполголоса проговорив: — О, ну где же этот мальчишка?
Мистер Тривли яростно встряхнул ее.
— Что здесь происходит? — закричал он. — В чем дело?! — В его голосе слышались боль и отчаяние.