Ближе, бандерлоги!
Шрифт:
— Сильнее, сильнее прижимайте, — командным тоном распорядилась Беатрис. — Вы кто? Американец? Англичанин?
— Австралиец, — сказал Мазур.
Совсем рядом стояла та самая черная «Волга» о которой упоминал Мазуру Лаврик и называл ее номер. Водитель, рослый жлоб, стоял у дверцы в ожидании инструкций.
— Что случилось? — спросила Беатрис, оглянулась на незаконченную надпись.
— Они писали на стене, — сказал Мазур. — Я русского не знаю, но слово «Ленин» узнал. Стал их фотографировать, а они кинулись… Я не
— Ох уж эти туристы… — помотала головой Беатрис. — Все могло и хуже кончиться…
— Я не турист, мисс, — сказал Мазур. — Я фоторепортер. Показалось, выйдут неплохие кадры…
Платок уже чуть ли не насквозь промок от крови, и Мазур рявкнул про себя: ну решайся на что-нибудь, кукла госдеповская, а то уже и куртка в крови испачкалась…
Беатрис перебросилась парой слов на местном со спутником. Тот изрек что-то, очень похожее на согласие.
— Садитесь в машину, — решительно сказала Беатрис. — Мы вас отвезем к врачу.
— Спасибо, — сказал Мазур предельно искренне. — Если бы не вы…
— Садитесь в машину, не болтайте!
И приказала что-то водителю. Мазур сел в машину, застегнул чехол фотоаппарата, закинул голову назад. Водитель, торопливо распотрошив автомобильную аптечку, распечатал пакет с бинтом и отмотал Мазуру чуть ли не половину.
— Прижмите к ране, — сказала Беатрис. — А платок выбросьте, он уже насквозь промок…
Мазур выбросил платок, захлопнул дверцу, и машина тут же рванула с места. Ну что же, пока все шло гладко и позволяло питать надежды на удачу: принцесса, как и рассчитывал Лаврик, спасла рыцаря от драконов…
Сидевший рядом с шофером Деймонд обернулся к нему:
— Вы из какой газеты?
— Я сам по себе, — сказал Мазур. — Старый фрилансер.
— Понятно, — хмыкнул американец. — То-то держитесь так спокойно, я вижу. Турист паниковал бы, кричал, что нужно вызвать полицию…
— Да какая там полиция, — сказал Мазур, старательно прижимая к рассеченной брови понемногу промокающий бинт. — Где их теперь искать… А что до спокойствия — тут вы в самую точку. Бывало и похуже, в той же Африке…
— Да уж, беспокойная у вас профессия…
— Зато порой неплохо оплачивается, — сказал Мазур. — Конечно, на этих чертовых красных… это ведь наверняка были красные?
— Будьте уверены.
— На этих чертовых красных много не заработать, так, пустяки. Но меня заверяли, что тут можно щелкнуть вещи и поинтереснее. Те, что оплачиваются гораздо лучше.
— Не исключено… — сказал Деймонд, переглянувшись с Беатрис, словно бы смешливо. — Места тут беспокойные…
— Я и не думал, что здесь так хорошо говорят по-английски, — сказал Мазур.
Эти двое вновь переглянулись, улыбаясь уже в открытую.
— Мы, видите ли, американцы, — сказала Беатрис.
— Ах, вот оно что… — сказал Мазур. — Случаем, не журналисты?
— Увы… — пожала плечами Беатрис. — Я политик, а Пит — социолог.
— Черт побери, ребята! — сказал Мазур обрадованно. — Политик и социолог? Значит, наверняка знаете тут все и всех? Может, и интересные места, где можно щелкнуть что-нибудь достойное?
— Вообще-то это тема для разговора… — сказала Беатрис, чуть подумав. — Но это потом, мы приехали…
С первого взгляда было ясно, что приехали они в Старый Город. Новые знакомые — впрочем, еще и не знакомились, но надежды терять не следует — провели Мазура в подъезд чертовски старинного дома, и Беатрис пошла на полшага впереди по высокой и крутой узкой лестнице. Деймонд замыкал шествие.
На третьем этаже — по высоте примерно соответствовавшем пятому в «хрущевках» — Беатрис распахнула высокую дверь с начищенной медной табличкой с выполненной красивой вязью надписью (Мазур мимоходом к ней присмотрелся, заковыристого здешнего имечка прочитать не успел, но отметил, что под ним стояло «докторас»). Небольшая опрятная комната, явно приемная — несколько мягких стульев вдоль стен, столик с журналами. Беатрис скрылась за соседней дверью, довольно быстро вернулась и энергично сказала:
— Ну вот, все отлично для вас складывается. Ни единого пациента, так что доктор вами сразу займется. Куртку и фотоаппарат, пожалуй, лучше оставить здесь. — Она кивнула на старомодную высокую вешалку. — Я пойду с вами, буду переводить. Доктор — хороший специалист, но английского не знает, а местного, наверняка, не знаете вы…
— Да уж откуда мне… — искренне сказал Мазур.
— Вообще-то, если вы знаете немецкий, можете обойтись без меня. Вот немецкий доктор знает в совершенстве, он наполовину немец.
— Увы… — сказал Мазур. — До сих пор как-то одним английским обходился, куда бы ни забрасывало. Вообще…
— Не будем болтать, пойдемте. Кровь все еще течет.
Мазур оглянулся на вешалку:
— У меня там паспорт в кармане куртки…
— Да никуда он не денется, — сказала Беатрис, нетерпеливо притопывая каблучком фасонного низкого сапожка. — Питер все равно будет нас здесь ждать… Кстати, это Питер, а я — Беатрис.
— А я — Джон.
— Вот и познакомились. Ну, идемте наконец!
Мазур оказался в обширном, белоснежном кабинете, где, кроме кушетки, имелось еще с полдюжины медицинских причиндалов, которые он тут же опознал все до единого — после стольких-то медкомиссий и врачебных осмотров… Аппаратура современная, импортная, дело поставлено на широкую ногу, надо понимать.
Его встретили белокурая куколка в коротком белом халатике и врач, смотревшийся довольно импозантно: явно за семьдесят, но спину держит прямо, словно старый строевик, седая шеверюра красиво уложена, морщин меньше, чем можно ожидать в такие годы. Крепкий старикан.