Ближе, бандерлоги!
Шрифт:
Удивил русского человека, ага, хоть на пол падай в изумлении и ножонками сучи…
— Я, конечно, в России не был, да и здесь всего-то пару дней, однако… — сказал Мазур. — Смертельный номер повторить могу запросто.
Он налил себе примерно столько же, прикончил одним махом и сжевал огурчик. Взял копченую миногу, которых давненько уж не ел, откусил половину.
— Неплохо, — покрутил головой Деймонд. — Теперь я за вас спокоен — с такими навыками вы быстренько найдете общий язык с местными. Это что, австралийская школа? Я ни разу не был в Австралии, так
— Да нет, — сказал Мазур. — Африканская. Приходилось сидеть где-нибудь на обочине под деревом и пить стаканами жуткий пальмовый самогон, который разливали из канистры. Опять-таки для установления тесных дружеских отношений.
— Понятно… Вот, кстати, об Африке. Я чертовски любопытен, собственно, это профессиональная черта социологов. Еще вчера, когда вы показывали свой альбом, обратил внимание: иные, можно сказать, вполне благопристойные снимки в явно респектабельных изданиях, тем не менее тоже подписаны псевдонимами. Почему так? Профессиональный секрет или?
— Ну, если сугубо между нами, — сказал Мазур, знавший ответ и на этот вопрос. — Бывают деликатные ситуации… Кто-нибудь может по фото опознать страну — а мне бы по ряду причин не хотелось, чтобы знали, что я бывал именно в этой стране.
— Я о таких вещах чуточку наслышан, — сказал Деймонд. — Социологу приходится иметь дело с самыми разными сторонами жизни… Нелегальным образом через границу, а?
Мазур уклончиво усмехнулся:
— Вообще-то в Африке сплошь и рядом граница — чисто условное понятие, более условное даже, чем ваша граница с Канадой. А с визами иногда бывает сущая заморочка: когда возникают разные проволочки, когда визы иностранцам вообще не дают, если в стране какая-нибудь заварушка…
— Отчаянный вы парень, Джонни, я погляжу…
— Это все здоровый цинизм, — сказал Мазур. — Я ведь говорил вчера: риск порой очень хорошо оплачивается… Значит, вы бывали в России? Давно?
— С полгода назад.
— И как там у них?
— Если коротко, бардак фантастический. Почище, чем здесь.
«Самое печальное, что он все верно охарактеризовал в двух словах, сердито подумал Мазур. Именно так и обстоит, увы…»
— А для человека моей профессии там есть что-нибудь интересное? — спросил он. — Что-нибудь, что стоило бы трудов и риска?
— Как вам сказать… В самой России, пожалуй, нет. А вот кое-где по окраинам кипят страсти не хуже африканских, с резней и отрубленными головами, примерно как на иных ваших снимках. У меня, слава богу, не было необходимости туда соваться. Да и вам бы не советовал, при всем вашем опыте. Там действительно пожарче, чем в Африке…
«Сам знаю, сердито подумал Мазур. Видывал…»
— Вы что, всерьез собрались в Россию?
— Начинаю к этому склоняться, — сказал Мазур. — Африка и Южная Америка любителям остренького уже, признаться, чуточку поднадоели — одно и то же, ничего принципиально нового. А здесь, такое впечатление, ничего достойного внимания или, будем откровенны, приличного чека от какой-нибудь редакции, похоже, не дождешься. Сонное царство. Эта история, из-за которой я получил по физиономии, и доллара не стоит.
— Не торопитесь делать выводы, — сказал Деймонд, наливая по второй. — Во-первых, весьма даже не исключено, что и здесь может произойти что-то интересное для такого парня, как вы (он глянул что-то очень уж многозначительно). А во-вторых… Честно признаться, у меня к вам деловой разговор, Джонни. Я хоть и книжный червь, но все же американец и прекрасно понимаю, что такое бизнес. Мое предложение может оказаться небезынтересным для вашего бизнеса…
Внутренне Мазур возликовал: вот оно, очень похоже! Но, сохранив на лице невозмутимость истого коммерсанта, спросил:
— Звучит заманчиво… А поконкретнее можно?
— Охотно, — сказал Деймонд. — Будь мы персонажами шпионского романа, можно было бы сказать, что я вас вербую. Но поскольку мы с вами олицетворяем своими персонами далекие от шпионажа профессии, следует употреблять другие термины. Я просто-напросто хочу предложить вам поработать на здешний Национальный Фронт. В качестве, естественно, фотографа.
Мазур изобразил на лице некоторое размышление. Протянул:
— Вообще-то я привык работать сам на себя… Но если на кону хорошие деньги…
— Хорошие, — заверил Деймонд.
— Тогда почему бы и нет? Я, правда, не вполне понимаю, зачем им именно я? Здесь что, нет людей, способных управляться с фотоаппаратом?
— Людей хватает, — сказал Деймонд. — Но тут мало одного умения обращаться с фотоаппаратом.
Многое зависит и от личности того, кто жмет на кнопку. Кое-кому здесь пришло в голову, что необходим как раз фрилансер вроде вас: человек западного мира, имеющий выходы на немалое, надо полагать, число изданий самого разного толка: от вполне респектабельных до откровенно бульварных. К тому же ваш опыт вас, несомненно, научил, что бывают разные деликатные дела, когда кого попало с улицы не позовешь.
— В точку, — сказал Мазур. — Побултыхался в сложностях жизни. Как же…
— Вот потому ваша кандидатура и вызывает интерес. Ваша работа четко делилась бы на две части: в одних случаях вас будут просто наводить на события, где вы сможете сделать снимки, на которых сможете неплохо заработать. В других готовы сами платить деньги, чтобы вы для них что-то отсняли и отправили в те или иные издания, с которыми поддерживаете отношения. Либо одно, либо другое. Что скажете?
— Пожалуй, можно согласиться… — задумчиво сказал Мазур.
— Вот и прекрасно. А поскольку мы имеем дело с самой натуральной грубой прозой жизни…
Он достал бумажник и аккуратно выложил рядком на скатерть пять стодолларовых банкнот. Пояснил:
— Это даже не аванс — попросту бонус. В знак серьезности намерений ваших потенциальных работодателей. Чтобы вы отнеслись к делу серьезно и поняли, что пустословием тут и не пахнет ничуточки.
— Можете быть уверены, я уже отношусь к делу серьезно, заверил Мазур. — При таких бонусах…
И он сделал якобы непроизвольное движение, чтобы взять деньги со стола. Деймонд поднял ладонь: