Ближнее море
Шрифт:
В тульском парке
В 2003 году город Тула отмечал столетие своего парка, возникшего в давние времена на месте городской свалки. Есть сведения, что приехавший в Тулу в 1918 году в поисках денег на стихотворный сборник Сергей Есенин бывал в тульском парке. Кстати, об этом красноречиво повествуют многочисленные плакаты, расположенные в городе и на подступах к нему: «Полюбил я ваш парк, я каждый день с наслаждением гуляю по его аллеям. Это самое лучшее, что есть в Туле» (С. Есенин).
Есенин действительно приезжал в Тулу вместе с поэтом Сергеем Клычковым.
Друзья-поэты
Никто не знает, удалось ли в результате Сергею Александровичу получить деньги на книгу, забыл ли он, зачем приезжал, или же благополучно пропил все на обратном пути.
14
Автор приносит свои извинения, так как не имеет понятия, откуда эта информация у Валерия Георгиевича, родившегося в 1937 году. Возможно, он работал с архивом или имел контакт с очевидцами тех событий.
О парке города Тулы поэт Андрей Коровин рассказал совсем другую историю. Вот она. Решила Тула отпраздновать столетний юбилей своего парка. Проводить церемонию был приглашен, как это и водится, любимец публики Леонид Якубович. Тот все выполнил честь по чести, и очень скоро администрация и специально приглашенные гости традиционно отправились бухать. Только – лето, жарко, время летит быстро, вроде утро раннее, четыре часа, а светло и никто не спит. Народ рассредоточился по парку пить пиво под кустами, воздухом дышать. Вскоре и из здания администрации города гости на воздух запросились. Да только занят весь парк – места свободного не отыскать. А как хочется.
– Ничего, ничего, знаю я одно местечко, там ни души, – подбадривает Леонида Якубовича мэр города Николай Тягливый. – Посидим на травке своей компанией, попьем, хорошо ведь.
Действительно, вывел к срубленному деревцу аккурат напротив здания мэрии. Посторонние туда не посмели заявиться, бутылок накидать да от широты душевной и скудости умишка напакостить.
Только душевно устроились, неведомо откуда появляется девица. Сама рыжа да пьяна. И движется причудливыми зигзагами как раз к господину Якубовичу. И, что самое странное, охрана ее вроде как не замечает. То ли нечисть лесная, то ли своя она тут.
– Папа… – девушка проникновенно заглядывает в глаза Леониду Аркадьевичу, делая при этом выразительную паузу.
Якубович лихорадочно вспоминает, как давно он был в Туле и могла бы у него тут оказаться взрослая дочь.
– Папа, на фига вы сперли мою открывалку? – наконец заканчивает фразу девица, отчего ситуация не становится понятнее.
– Какую открывалку? При чем здесь я? – наконец находится Якубович.
– Папа, вы были недавно в Самаре?
– Был.
– С концертом?
– Да.
– Вы жили в номере с белыми мебелями?
– Жил. А в чем дело?
– Видите ли, папа, – девушка глубоко вздыхает, – после вас в номер въехала я, и когда мы с друзьями сели пить и играть в карты, вдруг выяснилось, что открывалки нет. Я обратилась к горничной, и та сказала, что только что из этого самого номера выехал артист Якубович, которому она выдавала новую открывалку. Так, папа, на фига вы сперли мою открывалку?
– Это местная сумасшедшая? – ошарашенный Якубович с надеждой смотрит на Андрея Коровина.
– Нет, это самая известная в Туле журналистка Таня Мариничева, – отвечает тот.
– Ой, – говорит Якубович, хватаясь за голову.
Немая сцена.
Коврики на конах
На одном из «Росконов» ночью, когда все перепились, делать было решительно нечего. И тогда компания во главе с Димой Казаковым скатала все коридорные коврики в рулоны. И в таком виде они пролежали достаточно долгое время. Все ходили мимо них, никто не обращал внимания. Мол, скатаны и скатаны. Значит, так и должно быть.
А вот в санатории «Подмосковье», где проходил «Басткон 2010» и где я услышала эту историю, все ковры намертво прибиты к полу гвоздями.
Без компромиссов
На первый «Роскон» из Польши ожидался высокий гость – мастер фэнтези Анджей Сапковский в сопровождении переводчика Эугеньюша Дембски. Встречать известного писателя было поручено Ирине Станковой. Поезд пришел без опоздания, народ начал выходить из вагона, мимо Ирины несли тяжелые сумки, носильщики перетаскивали коробки и чемоданы, а пана Анджея все не было. Давно ушел последний встречающий, разбежались по своим делам пассажиры, перрон опустел. И тут в вагоне произошло странное шевеление и на платформу прямо к ногам Ирины вывалился мэтр польской фантастики Анджей Сапковский собственной персоной. За ним на нетвердых ногах, но не теряя собственного достоинства, вышел Дембски, который первым делом направился к упавшему фантасту и зачем-то поправил его недвижное тело, видимо, сочтя, что тот лежит недостаточно выразительно. После чего Эугеньюш одним изящным отработанным движением поднял на ноги пана Анджея.
Приняв вертикальное положение, Сапковский отряхнулся и, весело взглянув на ошарашено хлопающую глазами Ирину, поинтересовался:
– Ну, где у вас здесь можно попить?
– Вот тут, пан Анджей, прекрасное кафе. Чайку? Кофейку? – вышла из ступора Ирина и тотчас была перебита недовольным фырканьем.
Фыркнув точно породистый кот, Сапковский отвернулся, демонстрируя крайнюю степень раздражения и обиды.
В то же мгновение Дембски с глазами, полными праведного гнева, подошел к Ирине, взял ее за руку и, проникновенно заглядывая в глаза, изрек: «Как вы могли так оскорбить великого польского писателя?! Как вы могли?! Кофе, чай… никогда… ничего, кроме водки!»
Раз – и…
В 2005 году в Киев на очередной конвент приезжал Анджей Сапковский. Слово за слово пан Анджей начал рассказывать о своем тяжелом детстве в голодной послевоенной Польше, где нельзя было выйти из дома без выкидного ножа. Причем нож нужно было навостриться открывать чуть ли не в кармане. Потому что кто-то подходит, а ты раз… и…
Говоря это, Сапковский вдруг вскакивает, осоловело глядя на собрание и ища взглядом, на ком бы показать, как бывает, когда раз… и…