Ближнее море
Шрифт:
Переночевав в цирковом номере мини-гостиницы, Михаил Болдуман написал в книге о том, как внук провел ночь в номере своего деда…».
– Был, не был… – человек с мечом шел по Гороховой в сторону магазина «Жук», размышляя о том, что как раз сейчас он, наверное, восходит на свой собственный горизонтальный Кара-Даг. А почему бы и нет? Ноги вязли, но не в песке, а в снегу, которого становилось все больше и больше. Должно быть, гастарбайтеры посбрасывали с крыш вместе с обломками двухметровых сосулек, нещадно круша при этом кровлю.
Да, имело смысл взыскать с Володихина за то,
Нужен был знак – тот самый особенный знак, мимо которого не может пройти ни один избранный. Но знака не было. Напрасно человек с мечом заходил на выставки и выступления, бродил по рынкам и площадям, то и дело наведывался к известным и забытым писателям прошлого, разгребая снег на спящих могилах. Бесполезно. Меч привычно висел за спиной, дорога никуда не приводила, а человек все шел и шел…
– Гляди, Ген, а ведь это меч Муркока? – услышал вдруг носитель меча. Он повернул голову и увидел сидящих на досках у полуподвального магазинчика двух немолодых мужиков, рядом с которыми, нахохлившись точно птицы, расположились местные алканавты с полупустыми бутылками пива и мечтательным выражением на лицах.
– До Муркока ли мне сейчас, – отмахнулся тот, к кому обратился невысокий пузатый дядя, – не видишь, народ жаждет живого слова.
После чего он продолжил импровизированную лекцию о Париже времен Франсуа Вийона.
– При чем тут Париж? – с тоской подумал никому не интересный носитель меча и, так как ему никто не предложил пива, пошел дальше.
Снежная метель закружила по дорогам, делая их нереальными. Сквозь снежную пургу возникли двое – мужчина и женщина. Женщина была в черном пончо, мужчина шел рядом, позволяя подруге держаться за его руку.
– Скользко-то как! А я к тому же на каблуках, – она засмеялась, поправляя выбившуюся из прически рыжую прядь. – А ведь я записала ту нашу прогулку сквозь дождь.
– Угу, – буркнул мужчина, поспешно скрывая предательскую улыбку. Он все еще носил с собой тот сделавший их ближе дождь.
Мимо проковыляла маленькая старушка в черном пальто, за которой с королевским достоинством следовал многочисленный кошачий выводок. В преддверии наступающего Года Кота головы зверей были увенчаны золотыми и серебряными диадемами. Над ними летела белая тигрица года уходящего.
Ирина Малярова не без удивления оглядела рослую фигуру человека с мечом, посторонившись на всякий случай, и тут же встретилась глазами с нищенкой в алмазной короне и потертом королевском платье. Прекрасная незнакомка весело подмигнула приветствовавшему ее рыцарю и, поравнявшись со старой поэтессой, тяжело скинула с плеча мешок с золотом, утвердив его прямо в снегу.
– Все, не могу больше! Вы уж извините, люди добрые, что мы к вам обращаемся, сами мы не местные, – весело завела она, встряхивая длинными светлыми волосами со сверкающими в них снежинками. – Сами мы не местные, всю жизнь в пути, да с тяжестями, а ведь мне еще и пожить хочется. Люди добрые, пару горстей золотых монеток! Вам не в тягость, а мне все ж не так обременительно будет.
– Да как же? Да я ведь и не унесу столько… – запричитала Ирина Малярова. – Да мне ведь больше золота и не надо. Раньше никогда не было, а теперь-то зачем?
«Это не знак», – посуровел человек с мечом и хотел уже двинуться дальше, когда впереди запылал пятиметровый конус.
«Что это?» В тот же момент королевские кошки исчезли сами собой, пропали и королева с мешком золота, и призрак поэтессы, махнула полупрозрачным рукавом зима. День перед глазами человека с мечом сменился ночью, а город – пригородом.
Ночь, река и пылающий на пригорке конус. Некоторое время владелец меча смотрел на происходящее, не в силах поверить в его реальность.
Это был знак. Самый настоящий знак!
Не помня себя, человек с мечом вошел в теплые воды и поплыл навстречу неведомому. Что это было? Испытание секретной военной техники? Оружие будущего?
Инопланетяне?
Отправившись на рыбалку, поэт Александр Горнон соорудил из полиэтиленовой пленки «вигвам» четырех с половиной метров в высоту и ночью запалил в нем небольшой костерок.
На следующий день оказавшиеся недалеко от его стоянки рыбаки рассказывали истории одна интереснее другой. Кого только не узрели они в светящемся конусе. Но ни один не решился приблизиться и выяснить, что за инопланетный пришелец обосновался на удобном пригорке. А сам виновник события не спешил разочаровывать честной народ.
«Знак!» – обрадовался человек с мечом. И тут же его вновь перенесло в заснеженный Питер. «Горящий конус или все-таки башня Татлина», – шевельнулось в голове, но он отбросил упаднические мысли. Татлинская башня должна была поворачиваться вокруг своей оси, точно диковинная планета.
Меч за спиной несшего его человека думал о своем. Дело в том, что в последнее время он разочаровался в своем имени Муркок, так как, с одной стороны, это было имя человека, которому он был предназначен, а с другой, он вдруг явственно услышал вторую часть слова «Муркок» – «кок» и, уразумев смысл, остался им недоволен. Но оставаться совсем без имени ему не хотелось, так что временно пришлось оставить «Мур».
«Не мир, но меч», – напомнил, должно быть, самому себе человек с мечом. А меч с тоской подумал, что вот-де знак уже был, тогда как он, меч, так и не нашел себе постоянного имени и теперь, возможно, придется входить в историю вообще без имени, а уже скоро… Но ничего иного, кроме странного кошачьего «Мур» или даже «Мурр», не шло на ум.
Меченосец теперь уже не шел, а бежал. Сперва по Невскому, мимо бывшего «Сайгона», потом свернул на Пушкинскую улицу к дому № 10. Там посреди двора возвышалась поставленная Бог весть когда дощатая сцена с забытым и засыпанным снегом стулом. Над сценой криво висела давно уже ставшая антикварной редкостью вывеска «Ковчег XXI века». Человек с мечом легко взбежал по ступенькам и смел снег со стула.