Близнецы
Шрифт:
К этому нужно прибавить, что вскоре после убийства брата я сделал одно поразительное открытие, показавшее, с какой легкостью я смогу совершать новые преступления.
Как-то раз я делал запись в дневнике брата, стараясь как можно точнее воспроизвести его почерк. Скажу прямо: это было довольно тягостное занятие, но коли уж я превратился в старшего брата, приходилось терпеть, поскольку он всю жизнь исправно вел дневник. Сделав запись, я по обыкновению принялся сравнивать ее с предыдущими, сделанными рукою брата, и вдруг на одной из страниц, в самом углу, увидел чернильный отпечаток пальца.
У меня похолодело внутри: то, что я не обнаружил это заблаговременно, было непростительной оплошностью с моей стороны. До сих пор
Я купил лупу, сделал на отдельном листе бумаги оттиск своего указательного пальца и принялся сличать его с найденным в дневнике. На первый взгляд, отпечатки казались похожими. Но, внимательно сравнив все линии, я обнаружил определенные расхождения. На всякий случай я незаметно взял отпечатки пальцев у жены и прислуги, но они столь значительно отличались от увиденного в дневнике, что мне даже не пришлось сравнивать их под лупой. Итак, было совершенно ясно, что отпечаток пальца в дневнике мог принадлежать только брату. В том, что наши отпечатки оказались похожи, не было ничего удивительного, недаром же мы близнецы.
Опасаясь, что найденный мной отпечаток может оказаться не единственным, я принялся внимательно осматривать окружающие предметы. Тщательно, страницу за страницей, я перелистал все книги обширной библиотеки брата, вывернул наизнанку все шкафы и ящики, но нигде ничего подозрительного не обнаружил. Теперь можно было не волноваться, стоит сжечь злополучную страницу дневника – и я в полной безопасности. Недолго думая, я приготовился уже бросить ее в огонь, но тут… Тут меня осенила одна идея, и внушил мне ее, конечно же, не Бог, а дьявол.
Я подумал: "А что если перенести найденный отпечаток на трафарет и использовать его, когда я захочу совершить новое преступление?" Казалось, сам бес-искуситель нашептывал мне на ухо эти слова.
Предположим, рассуждал я, мне придется совершить убийство. В этом случае вполне сгодится версия о возвращении из Кореи младшего брата – выступить в роли этого непутевого малого для меня, естественно, не составит труда. Одновременно я позабочусь об алиби для второй половины своего "я", а именно для старшего брата. Совершая убийство, я, разумеется, сделаю все, чтобы не оставить на месте преступления никаких улик. Возможно, всего этого окажется вполне достаточно. Но что, если подозрение все-таки падет на меня? Как можно поручиться, что мое алиби будет абсолютно безупречным?
Вот тут-то как нельзя кстати пришелся бы отпечаток пальца моего брата. Однако этого отпечатка будет достаточно, чтобы в любых обстоятельствах доказать мою непричастность к убийству. Полиция будет вынуждена до скончания века искать человека, которому принадлежит отпечаток пальца, не подозревая, что того давно уже нет в живых…
Я был на седьмом небе от счастья. Теперь я смогу разыграть в жизни фантастическую историю доктора Джекилла и мистера Хайда! Мысль об этом приводила меня в восторг, равного которому я не испытывал никогда в жизни.
В то время, однако, я вел еще вполне безбедное существование и потому не спешил осуществить свой коварный замысел. Необходимость в этом возникла позднее, когда я промотал доставшееся мне состояние брата.
В качестве первого опыта я выкрал у одного из приятелей внушительную сумму денег, оставив на месте преступления поддельный отпечаток пальца своего брата. Для этого мне пришлось воспользоваться трафаретом, изготовление которого не составило для меня особого труда, если учесть, что в свое время я работал гравером. С тех пор всякий раз, как у меня возникала нужда в деньгах, я прибегал к этому испытанному способу.
Об этом деле Вы, должно быть, уже наслышаны, поэтому я не стану вдаваться в подробности. Короче говоря, я в очередной раз наделал долгов, и мне срочно понадобилась крупная сумма денег.
В один прекрасный день я узнал от своего приятеля, что у него в сейфе хранится целое состояние – тридцать тысяч иен. Как выяснилось, это были средства для тайного финансирования какой-то политической кампании или чего-то в этом роде, точно не помню. Приятель, как видно, держал меня за человека порядочного и доверял мне. При этом разговоре, происходившем в его доме, кроме меня, присутствовали его супруга и еще человека три гостей.
Уяснив для себя кое-какие детали, я в тот же вечер проник в дом приятеля, приняв образ "младшего брата". Само собой разумеется, для "старшего брата" у меня было приготовлено надежное алиби. Без каких-либо осложнений мне удалось пробраться в комнату, где находился сейф. Надев перчатки, я набрал шифр (выведать его мне, как "старому другу" хозяина дома, не стоило особого труда), открыл дверцу и извлек из сейфа пачки банкнот. В этот миг в комнате неожиданно вспыхнул свет. Обернувшись, я увидел в дверях хозяина дома. Что мне оставалось делать? Я выхватил из-за пазухи нож и всадил его "другу" в сердце… На все это ушло не больше минуты. Он лежал на полу бездыханный.
Я внимательно прислушался. К счастью, все было тихо, никто из домочадцев убитого не проснулся. А если бы кто-то и проснулся, то наверняка застыл бы на месте от страха. Я вытащил трафарет с отпечатком пальца и, обмакнув его в струящуюся из раны убитого кровь, приложил к стене. Удостоверившись, что на месте преступления не осталось никаких иных улик, я поспешно покинул дом своей жертвы.
На следующий день ко мне явился сыскной агент. Его визит ничуть меня не испугал – настолько я был уверен в надежности своего алиби. Словно оправдываясь, в самых почтительных выражениях он объяснил, что по долгу службы вынужден переговорить со всеми, кому было известно о хранившейся в сейфе убитого крупной сумме. Он сказал далее, что на месте преступления обнаружен отпечаток пальца преступника. Среди известных полиции уголовников нет ни одного с подобными отпечатками, поэтому, если я не возражаю, он хотел бы взять у меня отпечатки пальцев, поскольку я нахожусь в числе лиц, которые могли знать о деньгах в сейфе покойного.
Едва сдерживая усмешку, я позволил сыщику выполнить эту "чистейшую формальность" и задал несколько вопросов, свидетельствующих о моей скорби по безвременно ушедшему от нас другу. На прощание я выразил надежду, что полиция сделает все возможное, дабы как можно скорее отыскать убийцу.
Не успел полицейский закрыть за собой дверь, как я забыл о его визите и, вызвав автомобиль, отправился развлекаться, благо кошелек мой был туго набит банкнотами.
Дня через два сыскной агент появился снова – как я узнал впоследствии, это был известный детектив, пользовавшийся большим уважением в полиции. Ничего не подозревая, я вышел к нему в гостиную. Однако, встретив его холодный, насмешливый взгляд, я едва сдержал вопль отчаяния. С невозмутимым видом сыщик положил на стол какой-то листок бумаги. В голове у меня все перепуталось, и я не сразу сообразил, что это такое. Увы – это был ордер на арест. Пока я разглядывал бумагу, сыщик быстро подошел ко мне, и на руках моих защелкнулись наручники. Я заметил, что в дверях толчется дюжий малый в полицейской форме. Протестовать было бессмысленно.