Близняшки для потерянного папы
Шрифт:
Но малышкам на столь мелкий нюанс просто плевать. Они его даже не заметят.
— Антон, — поворачиваюсь к Чехову. — Как только Захарова поймают, я с девочками вернусь к себе домой, — озвучиваю вслух самое сложное решение в своей жизни.
— Детка. — Он встает ко мне вплотную. От его близости дрожь пробегает по коже. Тайные желания становятся явными. У нас обоих. — Кто сказал, что после всего что между нами было, я смогу тебя отпустить? — смотрит на меня не моргая.
— Между нами ничего не было, — подчеркиваю, не отрывая от
— Вопрос времени, — смотрит на мои губы, не двигается. Я инстинктивно закусываю нижнюю.
Он проводит большим пальцем по моим губам, чуть надавливает. Освобождает нежную плоть из захвата.
Кончиком языка обвожу губы. Они пересохли, хочу немного увлажнить.
— Не кусай губы, — говорит низким, хриплым голосом. От его звучания у меня слабеют ноги, голова кругом идет.
— А то что? — спрашиваю с вызовом. Мне интересно, как Антон собирается это предотвращать. — Накажешь? — вопросительно выгибаю бровь, за что тут же получаю лукавую ухмылку. И огонь во взгляде, направленном на меня.
— Я покусаю их сам, — отвечает совершенно серьезно. Здесь сглатывать приходится уже мне.
— Мама, мама, смотри! — Между нами вклинивается восторженная Сонечка. Счастливая малышка сует мне чуть ли не к лицу синее чудовище с выпуклыми глазами и длинными ногами и руками. — У нас с Марусей теперь у каждой по одному! — Рядом с малышкой появляется еще одна довольная мордашка.
— Только у меня розовая, — произносит с гордостью. Показывает мне свою игрушку, я от досады чуть ли не закатываю глаза.
Смотрящие в разные стороны глаза, огромный рот с острыми зубами, ни грамма красоты. Что в этой твари может быть хорошего?
Не понимаю…
— Откуда у вас это чудовище? — спрашиваю, ухмыляясь. Хотя уже и без этого знаю ответ.
— Тоня подарила, — в один голос отвечают девочки. — Она нам еще вот что дала, — раскрывают ладошки, а там у каждой лежит по пачке жвачек.
Ну Тоня… Совсем что ли мозгов не имеешь? От негодования даже не сразу подбираю нужные слова.
— Это вам еще рано. — Антон наклоняется, забирает у девочек жвачки. Они дуются. — Меняю на килограмм клубники, — окидывает малышек взглядом. — За каждую из этих штук. Согласны?
— Ура! — хором кричат и хлопают в ладоши. Уносятся дальше по коридору. У них вовсю продолжается игра.
— Ничего не говори, — выставляет руки, обороняясь. — Тоне я все объясню. Дай время.
— Бери, — ухмыляюсь. Встречаемся взглядами. Между нами простреливает искра.
Делаю глубокий резкий вдох. Отворачиваюсь. Чехову нужно разобраться со своей головой и желаниями, я должна победить свои страхи. Лишь после преодоления барьеров в собственных головах мы сможем что-то дать друг другу.
Пока же… Не стоит ничего начинать. Оно снова закончится. Но на этот раз и ему, и мне будет только хуже.
Глава 37. Антон
— Мы не договаривались,
Родители холили и лелеяли ее, не позволяли волноваться и нервничать, всегда и во всем шли у нее на поводу. Они избаловали девушку, окончательно испортив ее и всем окружающим жизнь.
Потакать во всем и на все соглашаться гораздо проще, чем заниматься воспитанием. Всегда можно дать денег, новые шмотки, гаджет, игрушку и прочее. Сделать все, чтобы ребенок не допекал, а самому в это время заниматься своими делами. Как бы жестоко ни прозвучало, но такова жизнь.
Тоня не видит границ, не уважает чужие жизни, ставит себя всегда и во всем превыше других.
Моя младшая, блин, сестра. Самая что ни на есть эгоистичная, избалованнаястерва.
— Я должна была жить здесь одна! Без посторонних — продолжает на повышенных тонах. — А ты сначала ублюдков своих притащил, а потом уже и их мать!
Сжимаю кулаки. Разжимаю. Представляю, что у меня в руках эспандер, и раз за разом продолжаю нехитрые движения. Эмоции одолевают. Не поддаться бы им.
Контролировать раздражение становится труднее с каждой минутой. Еще пара подобных высказываний в адрес Крис и моих дочерей, и мое терпение лопнет. Раздражение превратится в гнев.
Пытаюсь представить стоящего перед собой больного на всю голову человека. Ведь, судя по всему, именно такой и выросла моя сестра.
Показать ее психиатру, что ли? Может, пропишет какие волшебные таблеточки? Для человечности и ума.
— Ты обещал мне! — Истерика Тони не желает прекращаться. Напротив, она лишь набирает обороты. — Когда привозил в этот дом, убеждал меня, что я здесь буду единственной хозяйкой! И что? Ты наврал! — орет на весь дом. — Чехов, ты лжец и сволочь! Самый последний на свете гад!
— Успокойся, — произношу ровным спокойным тоном. — Я не собираюсь выслушивать оскорбления ни в свой адрес, ни в адрес кого бы то ни было из дорогих мне людей.
Пространство вокруг нас наполняется силой. Тоня тоже замечает произошедшие перемены и замолкает на полуслове.
Неужели я смог эту истеричку заткнуть? Надо же…
У Тони реально что-то с нервной системой. Подобную истерику невозможно списать только на эгоизм и себялюбие. Нет. Здесь что-то еще.
— Крис никуда не уедет, — ставлю жирную точку в нашем до невозможности глупом споре. — Она будет жить вмоемдоме, и ты не сможешь этому помешать.
— Ты охренел?! — От визга на ультразвуке так и хочется прикрыть уши руками. Тоня выпучивает глаза, красная словно рак.
— Я сказал, успокойся и рот закрой, — жестко произношу каждое слово. — Этомойпентхаус и здесьяхозяин. Ты либо подчиняешься, либо проваливаешь нахрен отсюда! Все поняла?