Близняшки Саэгуса
Шрифт:
— Было что-то странное? — безжизненным, словно машинным тоном ответил Тацуя. Он принял отношение, практически кричащее о том, что он знает, что у Бенио на руках нет конкретной информации.
— Нет, ничего. Поэтому это и странно.
Тацуя молча наблюдал, как мать Шизуку продолжает рассматривать его, преследуя свои интересы. Было нечего сказать. Это были истинные чувства Тацуи. Единственное, о чем он мог подумать, убегая от реальности, это «у неё, в отличие от дочери, горячая кровь».
— Судя по рассказам этого ребенка, ты обладаешь невероятной
Слова Бенио были одновременно правдой и лишь догадками. А раз они были лишь догадками, то не было никакой причины что-либо признавать.
— Персональные данные — это просто информация. Настоящий человек не может быть таким простым.
Персональные данные были маской, созданной, чтобы позволять другим людям его определять. И какой бы ни была эта маска, истиной или ложью, до тех пор, пока о том, что «она близка, но не совсем», никто не знает, маска продолжит служить во внешнем мире как его настоящие данные.
— ...Так ты говоришь, что впечатлениям разниться — естественно, да?
— Таков я есть. Если вы спросите мое имя или знания, то они точно соответствуют указанным в Персональных данных. А о впечатлениях вы и так уже знаете. Больше мне нечего сказать.
На каком-то уровне это были настоящие мысли Тацуи. «Таков я есть». Он был тем, кто обладает невероятной разрушительной силой, сравнимой с ядерным оружием и может в один день расколоть мир. Так «кем» же он был? Этот вопрос он часто задавал сам себе, но подходящего ответа не находил.
Тем не менее Бенио такой ответ не устраивал.
— Ты придуриваешься?!.
Хотя она пыталась не кричать, её тон уже был достаточно грубым.
За некоторыми исключениям, люди, находящиеся в высших слоях общества, обычно могут легко захватить положение, когда кто-либо с подобным или превосходящим статусом показывает эмоции. Вид жены хозяина дома, спорящей с один из гостей, начал привлекать внимание других участников вечеринки.
— Успокойся, Бенио.
Хотя эта вечеринка называлась семейной, невозможно, чтобы были представлены только члены семьи. Она точно не хотела, чтобы кто-нибудь еще увидел эту сцену, поэтому было вполне естественно для Китаямы Ушио быстро прийти и рассудить их.
— Шиба-кун, прими мои извинения, — поклонился Ушио.
— Все в порядке, на самом деле это я должен извиниться за свои слова. В конце концов, я неопытный молодой человек, я был бы очень признателен, если бы вы простили мое поведение, — Тацуя вернул такой же поклон и тоже извинился. Однако его слова всё ещё были довольно надменны.
К счастью, Ушио не подумал о словах, опущенных Тацуей. Не было чувства возобновления конфликта, и, так как течение событий поменялось, его глаза ушли от Бенио и Тацуи.
— В таком случае позвольте мне проститься. — Тацуя, вероятно, посчитал это прекрасной возможностью, поэтому сказал он это Ушио, а не Бенио.
— Ах, верно. Думаю, моя дочь хотела бы с тобой поговорить.
Ушио также чувствовал, что Бенио необходимо некоторое время, чтобы расслабится. Тацуя поклонился, перед тем как уйти в направлении компании Шизуку, в то же время Ушио положил руку на спину Бенио, приглашая её сесть на кресло у стены.
— Извини, Тацуя-кун.
При достижении расстояния, на котором не нужно было громко кричать, Шизуку опередила Тацую, сразу же поклонилась и извинилась.
Когда она подняла голову, на её обычном стойком выражении лица появились намеки на смущение. В конце концов, она пригласила одного из своих товарищей на вечеринку только для того, чтобы её мама ему докучала (так думала Шизуку). Такое сильно смутило бы не только Шизуку.
— Ничего подобного, я понимаю твою мать. Если внезапно появился какой-то парень и приблизился к дочери, подозрения будут вполне уместны. Я ничего не имею в виду, так что не беспокойся, Шизуку.
— ...Хм, еще раз извини.
Больше она ничего не сказала, но не потому, что желала изменить себе настроение (хотя были некоторые признаки и этого), но потому что у неё был такой характер — внезапно затихнуть. Хотя она явно хотела еще раз извиниться, сказать смогла лишь ту единственную фразу. Это чувство было умножено смущением, в результате чего появилось такое неловкое выражение лица.
В это же время Тацуя осознал, что почти что погладил Шизуку по волосам. Это явно не было его ответственностью, но поскольку её депрессивное лицо было очень похожим на то, которое обычно бывает у Миюки, Тацуе машинально захотелось «погладить её по голове».
«Я слишком расслабился» — Тацуя криво усмехнулся над собой, одновременно откинув эту мысль, перед тем как покачать головой и легко посмеяться, будто утверждая «закончим на этом».
Шизуку, Хонока, Минами и Миюки, в кругу этих девушек в красивых платьях стоял молодой мальчик в костюме. Обычно, человек в таком положении будет сильно нервничать, но от того мальчика Тацуя этого не почувствовал. Хонока усердно пыталась завлечь Минами в разговор, в то время как Шизуку постоянно вклинивалась, чтобы Хонока не переволновалась. С помощью Миюки, Минами смогла поддержать разговор. Глядя на них всех, Тацуя смог частично понять суть этих разговоров. В это время он внезапно услышал голос, зовущий его из-за спины, и обернулся.
— Извините, вы Шиба Тацуя Онии-сан, верно?
Видимо, этот молодой мальчик находился под впечатлением, что Тацуя не услышал вопрос четко. Поэтому когда он повторил вопрос, Тацуя утвердительно ответил. Этот мальчик возможно еще даже не пошел в среднюю школу. Стоя напротив миниатюрного мальчика с детской аурой, Тацуе не было необходимости спрашивать его имя.
— Ватару, — с губ Шизуку сорвалось имя маленького мальчика.
— Онээ-тян, извини, я прервал вас?
Впрочем, мальчик сам подтвердил свою личность.