Блокада. Запах смерти
Шрифт:
«Что ж, Цыган, – обратился мысленно сам к себе Зарецкий, – слово любимой дал, пора его выполнять».
Он еще какое-то мгновение над чем-то размышлял, потом утвердительно тряхнул головой и, лихо сплюнув, отправился осуществлять задуманное.
Анастасия торопливо открыла дверь в квартиру, надеясь застать семью в полном составе, но, увидев выражение лица матери и опухшие от слез глаза племяшки, поняла – Мария не вернулась.
– А где Славка? – поздоровавшись с мамой, поинтересовалась о брате девушка.
– Он
По ее тону Насте стало ясно, что тяжелый разговор еще впереди.
– Мам, ты извини меня, так получилось, – начала она просить прощения.
– Ты вот так просто говоришь мне «извини»? – рассердилась Лариса.
– Я на самом деле не хотела, чтобы так вышло, – продолжала оправдываться дочь, мучительно соображая, что же сказать в свое оправдание.
– Сестра твоего отца пропала, ты ушла с утра в магазин и не вернулась, Вячеслав остался ночевать на работе, а я тут одна с детьми, которые стонут от голода, – холодно, акцентируя каждое слово, чеканила мать. – Я уже невесть что передумала за ночь! Поговаривают, в городе стали пропадать люди – их убивают и едят. Вчера соседка рассказывала, что, возвращаясь из магазина, видела закоченевший труп прилично одетой женщины, из тела которой были вырезаны куски мяса.
– Мам, прости… – заплакала Настя, представив, какую адскую ночь провела ее мать.
– Вот вернется отец, и что я ему скажу? – продолжала выговаривать дочери Лариса, но немного спокойнее, чем секунду назад. – Ты где ночевала? Карточки хоть отоварила?
Настя с ужасом обнаружила, что забыла в баньке еду, которую намеревалась принести домой. И онемела.
– Хочу хлебушка… – донесся слабый голос Кати.
– Я есть хочу, – тут же подал свой голос Андрюшка и захныкал.
– Сейчас пойду снова, – упавшим голосом произнесла Анастасия.
– Нет, ты останешься здесь, – тоном, не терпящим возражений, заявила мать. – Я сама пойду.
Шатаясь от слабости, Лариса стала надевать поверх ботинок валенки.
– Я буду в магазине на углу, если после обеда не вернусь, приходи мне на смену.
– Хорошо, – побоялась возразить ей Настя.
В дверях мать обернулась.
– Где же ты все-таки ночевала?
– Давай отложим этот разговор до вечера, – попросила дочь.
Лариса, глубоко вздохнув, вышла из комнаты. Только с ее уходом мысли девушки снова обратились к утренним событиям. Настя понимала, что без священника баба Фрося с Николкой не смогут себя обеспечить продовольствием, которым с ними делился отец Амвросий, получая редкие подношения от прихожан. Затем ее мысли, конечно, вернулись к Ивану, с которым она рассталась довольно холодно.
«Ванечка, милый, любимый, не наделай глупостей!» – мысленно обратилась Настя к своему новоиспеченному мужу.
Ее размышления прервал стук в дверь.
– Вы? А где Мария? – удивилась Настя, увидев Христофорова.
– Разве она не у вас? – сделал тот удивленное лицо. – А я пришел ее с дочкой навестить.
После того как Мария призналась семье, что Катя дочь
– Нет. Она ведь позавчера с вами куда-то ходила, с тех пор не возвращалась, – огорчилась девушка, рассчитывая на какое-то известие именно от Христофорова.
– Где же она может быть? – нахмурился тот. – А Катя как, здорова?
– Да. Проходите в комнату, – пригласила наконец гостя Настя.
Бронислав Петрович вошел и сел возле кровати, на которой лежала девочка. Катя, увидев «поедателя» Барматухи, нахмурилась и отвернулась.
– Ты чего, Катюша? – ласково заговорил с ней отец. – Не узнала меня?
– Ты плохой, не хочу тебя видеть, не хочу… – сердито пробормотал ребенок.
Андрюшка насупленно наблюдал за визитером, недовольный тем, что виновник гибели их домашней любимицы набрался наглости и пришел к ним в гости.
– А я тебе гостинчик принес. – Христофоров достал из кармана шинели носовой платок, в который были завернуты хлеб и кусочек колотого сахара.
Девочка, не выдержав, повернулась.
– На, поешь, – протянул ей платок мужчина.
– А Андрюшке ты принес гостинца? – сердито спросила Катя, беря еду.
– Нет, у Андрея есть свои мама и папа, – бестактно ответил гость.
– А моя мама меня бросила, – неожиданно зло произнесла девочка.
Она засунула половину куска хлеба в рот, и у Андрюшки от обиды потекли слезы. Анастасия ничего не могла сделать, внутренне негодуя на Христофорова и в то же время понимая, что он имеет право так поступать.
– Нет, дочка, мама тебя не бросила, она могла просто приболеть, – попытался успокоить ребенка Христофоров, поглядывая искоса на Настю.
– А вы куда с ней ездили? – продолжила настойчиво расспрашивать девушка.
– На рынок. Обменяли мыло на хлеб и сахар, она дала мне по кусочку, которыми я сейчас дочку кормлю, а потом мы разъехались по домам, – изложил заготовленную версию Христофоров. Но видя, что сказанное не произвело должного впечатления на Анастасию, добавил: – У Марии с собой была почти буханка хлеба и граммов триста сахара. Может, лихие люди позарились на еду и напали на нее?
– На, Андрейка, поешь, – прервала его Катя, протянув мальчику корочку хлеба. – И сахара половину откуси.
– Как же теперь без Марии моя дочка? – задумчиво проговорил Христофоров.
– Тетя вернется, – возразила Настя. – Ну а в случае чего мы ее вырастим.
– Ну, я же ей не чужой, – не согласился мужчина. – Может, мне ее к себе забрать?
– Я по-любому этот вопрос не решаю. И вообще, не надо при ребенке, – прервала разговор Настя, видя, как внимательно слушает их Катя.
– А Алексей Матвеевич скоро выздоровеет? – спросил вдруг Христофоров.
– Думаю, на этой неделе.
– Тогда я попозже зайду. До скорой встречи, дочка.
Христофоров попытался погладить Катю по головке, но она, словно зверек, уклонилась от нежелательной ласки и жестко, не по-детски, заявила: