Блокадный пасьянс
Шрифт:
Новое распоряжение ОКХ. Задача группы армий «Север» ограничена: она должна блокировать Ленинград, создав в направлении на восток оборонительный фланг.
Последнее условие невыполнимо, так как этот оборонительный фланг имел бы протяжённость 360 километров, которые невозможно полностью прикрыть.
Буров:
Пройдёт ещё целая неделя, прежде чем фашистские войска, выполняя директиву Гитлера, начнут наступать на Ленинград. Финские же войска сделали это 31 июля. В этот день 23-я армия, обороняющая Ленинград с севера, вела тяжёлые оборонительные бои. У противника и здесь большое численное превосходство.
Парфюмерная фабрика освоила производство противопехотных мин.
Автор:
Лееб не выразил радости от того, что группе армий «Север» было предписано ограничиться блокированием Ленинграда. Более того, он выказал явное недовольство тем, что должен был выставить заслон на восточной границе зоны своей ответственности. Сил для этого у него не было. Через несколько дней Гитлер внял просьбам Лееба и направил под Ленинград 39-й моторизованный корпус из состава 3-й танковой группы, действовавшей на московском направлении.
31 июля Юго-Восточная армия финнов перешла в наступление. Главный удар наносился на выборгском направлении. Карельский перешеек стал ещё одним очагом ожесточённых боев на подступах к Ленинграду с севера. Анализируя действия финских войск, петербургский военный историк Николай Барышников в книге «Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941–1944» привёл воспоминания бывшего начальника разведки финнов А. Паасонена. Тот утверждал, что его специалисты читали шифрпереписку советских войск в звене армия – корпус – дивизия. И потому многие контрудары 23-й армии были успешно отражены финнами, заранее принимавшими предохранительные меры. Советское командование об этом не догадывалось.
Лееб:
17.00. Представление начальника штаба группы армий «Север» генерала Бреннеке к награждению «Железным крестом».
Представление генерал-полковников фон Кюхлера, Буша и Гёпнера к «Дубовой ветви». [26]
После обеда поступило распоряжение ОКХ: первоочередная цель – Москва. Ленинград следует только окружить.
Буров:
26
Орден «Железного креста с дубовой ветвью».
Враг подтягивает силы, чтобы начать решительное наступление, но город готовится не только к боям. 1 августа в крупнейших вузах начались приёмные экзамены. Количество заявлений, поданных, например, в Ленинградский университет, значительно превысило норму приёма.
А партизаны, уже действующие в тылу врага, продолжают наносить ему удары. Военно-строительный поезд, выведенный из строя 28 июля, сегодня вновь подвергся нападению партизан. В результате в пяти километрах от Плюссы движение по железной дороге опять застопорилось.
Скрябина:
Почти две недели не раскрывала эту тетрадь: апатия. Не хочется писать всё о том же и о том же. А просвета нет. Какой уж там просвет, когда тучи сгущаются! Вести из города всё тревожнее. Говорят о стремительном наступлении немцев. Они рвутся к Ленинграду. Мы решили сидеть на даче, пока не возьмут Лугу, а когда возьмут – придётся возвращаться в городскую квартиру.
Автор:
Словами «только окружить Ленинград» Лееб показал, насколько сильно он был разочарован очередным решением вышестоящего командования. Он вновь убедился в том, как плохо было отлажено взаимодействие между ОКВ и ОКХ. Лееб и другие военачальники были зачастую обескуражены подобными метаниями, в основе которых лежали импульсивные действия Гитлера.
Удивительный факт, отражённый Буровым:
Скрябина явно не доверяла официальным сведениям советских властей. Более правдоподобную информацию она получала из разговоров с беженцами. Из текста сводок Информбюро Скрябина, подобно другим ленинградцам, при всём желании не могла понять, что скрывается за словами «город Н., река М., высота К.». Всё это объединялось под «эстонским направлением», хотя бои на самом деле шли уже в районе Луги. Это усиливало неверие Скрябиной в обороноспособность советских войск. Потому она уже не сомневалась в том, что Луга будет сдана. В книге С. Кормилицына и А. Лысева «Ложь от Советского Информбюро» приведены в качестве сравнения военные сводки из газеты «Правда» и записи из дневника ленинградского ополченца. Из них видно, насколько приглаженной выглядела реальная ситуация, складывавшаяся под Ленинградом.
Лееб:
1-й воздушный флот будет поддерживать в день начала общего наступления (06.08) 4-ю танковую группу.
Состоялось совещание, которое проводил главнокомандующий сухопутными войсками фон Браухич, затем с докладом по обстановке выступал генерал-полковник Гёпнер. Главная цель операции – блокирование Ленинграда. Главком предоставил нам право использовать 4-ю танковую группу по своему усмотрению.
Буров:
Кировский завод получил партизанский заказ – изготовить 10 тысяч так называемых «якорцев». Эти металлические «колючки» будут разбрасываться на дорогах в тылу врага.
Завод медицинских инструментов начал делать для партизан финские ножи. Необычный заказ получили также макетная мастерская «Ленфильма» и картонажный цех парфюмерной фабрики – они начали изготавливать партизанские мины-«сюрпризы».
Скрябина:
За три часа пребывания в Ленинграде наслушаешься столько, что надолго последний покой потеряешь. Прежде всего, разговоры о новой эвакуации. Теперь вместе с детьми разрешили ехать и матерям. Однако, напуганные первой неудачной эвакуацией, матери не хотят ехать, ссылаются на всякие болезни, дающие отсрочку. У нас управляет домом женщина, близко принимающая к сердцу материнское горе. Она усиленно уговаривает меня оставить Ленинград. Моя мать не хочет двигаться, я же просто не знаю, на что решиться. Пугает ещё то, что по дорогам свирепствуют эпидемии тифа, холеры и других желудочных заболеваний. Это помимо того, что эвакуационные поезда подвергаются обстрелам и бомбёжкам с воздуха. Выехала семья директора фабрики, на которой до мобилизации работал муж, вскоре пришло известие, что старший сын, мальчик четырнадцати лет, умер от брюшного тифа. Холмянская решила больше никуда не уезжать. Её муж пошел добровольцем в армию. Старшего сына, двадцатилетнего студента, мобилизовали. Она осталась одна с семилетним Юрой. Рассказывала, что, когда Додик уходил, она умоляла его не сдаваться в плен, так как, по слухам, немцы уничтожают евреев поголовно.
Мне стало жутко, когда я представила себе эту картину: мать умоляет сына покончить с собой. Неужели немцы уничтожают всех подряд только потому, что они евреи? Не могу допустить подобной мысли. Но Холмянская убеждена. Она умоляет меня спрятать в случае беды её младшего сынишку и выдать его за родственника. Конечно, я обещала.
Моего мужа, видимо, оставят в Ленинграде. Холмянский хочет взять его в свою часть. Но муж отказывается хлопотать о своём переводе. Он убежденный фаталист. Не желает ничего предпринимать, верен своему принципу: будет так, как должно быть.