Блокадный пасьянс
Шрифт:
25 июля начальник штаба Верховного командования вермахта В. Кейтель заявил: «Ленинград необходимо быстро отрезать и взять измором. Это имеет важное политическое, военное и экономическое значение».
Проблему нехватки боевого оружия в Ленинграде удалось в определённой мере решить. Для этого, как отметил Буров, различные городские организации изыскали возможности переделки имевшегося учебного оружия в боевое.
Лееб:
Начальник штаба группы армий «Север» доложил
С начала войны минуло пять недель. В последнюю, пятую неделю наши войска также продвигались вперёд, хотя и медленнее, чем обычно.
Буров:
На Лужском рубеже необычайно тяжёлое испытание выпало на долю курсантов Ленинградского пехотного училища. Не сломив их сопротивления, враг принялся обстреливать зажигательными снарядами лес, в котором училище занимало оборону. Чтобы остановить пламя, пришлось копать рвы, насыпать земляные валы. Надо было уберечь от огня боеприпасы. И ко всему этому позиции курсантов подвергались ударам с воздуха.
Пять суток шла эта борьба в невыносимых условиях. Курсанты не оставили своих позиций, не отступили ни на шаг.
Автор:
Начальник штаба группы армий «Север» генерал Бреннеке после встречи с начальником генерального штаба сухопутных войск генерал-полковником Гальдером озвучил его слова о необходимости ограничиться окружением Ленинграда. Гальдеру удалось переспорить руководство ОКВ и окончательно убедить Гитлера отказаться от захвата Ленинграда. Несогласованность планов ОКВ и ОКХ существенно затрудняла взаимодействие высших штабов вермахта и сказывалась на действиях войск. На корпусном и дивизионном уровне в самой группе армий «Север» об этих разногласиях не знали.
Лееб:
Доклад о положении в армиях и танковой группе.
16-я армия: обстановка оценивается как благоприятная. Общие потери в армии около 12 000 человек. Боеспособность на приемлемом уровне, настроение хорошее.
4-я танковая группа: в каждой из танковых дивизий выведено из строя около 1000 человек. Общие потери 4-й танковой группы действительно значительные. А вот оценка её боевой мощи, по моему мнению, значительно занижена.
18-я армия: пехотные дивизии понесли большие потери, но наступательная мощь всё ещё сохраняется.
Буров:
Гитлеровцы убеждены, что скоро будут в Ленинграде. 27 июля 1941 года солдат Герман Коопман так и написал своему приятелю: «Скоро мы будем в Петербурге».
Впрочем, уверены в этом не все. Запись, сделанная в этот же день солдатом 324-го пехотного полка Фрицем Куртом в своём дневнике, выглядит совсем по-другому: «Сегодня мы шли в атаку. Русские подпустили нас поближе, а потом открыли такой огонь, что из нашего отделения унесли ноги только я да Ганс. Когда всё
Кончилось всё очень скоро: на следующий день автор дневника был убит. Такая же участь постигла и автора дневника, собиравшегося войти победителем в город на Неве.
Автор:
Впервые фон Лееб отдельно остановился на потерях. Тяжёлое, на его взгляд, положение сложилось в ударной группировке, силы которой были направлены на Ленинград.
Захваченные в плен немецкие солдаты нередко давали достоверную и важную информацию. Буров показал двух разных немецких солдат. Один рвался в бой в полной уверенности, что войдёт в Ленинград победителем. Другой столкнулся с ожесточённым сопротивлением советских частей, ему уже было не до побед.
В немецком ветеранском журнале «Камераден» моё внимание привлекли дневниковые записи обер-ефрейтора Макса Шибеля, которые тот вёл в течение года (с 12 мая 1941 года до дня своей гибели 14 мая 1942 года). Они по-военному краткие и бесхитростные. Автор не стремился облекать их в литературную форму, так как заносил в блокнот свои мысли на скорую руку, стремясь лишь запечатлеть наиболее существенное из того, что происходило за дни, прожитые на войне. Шибель навечно остался лежать в российской земле. Был он солдатом группы армий «Север», той, что наступала на Ленинград. В 36-й моторизованной дивизии, входившей в состав 4-й танковой группы, он обслуживал радиостанцию одного из артиллерийских подразделений. Хотя немецкий солдат и не знал планов высоких инстанций, но он всё же чувствовал, что его не зря перебрасывали к восточным границам рейха. Вот что он педантично с перерывами фиксировал с начала войны, когда ему позволяла обстановка: [23]
23
Kameraden. 2011. № 10. – Записи даны в моём переводе.
«22.06. Ночь была спокойной, а в 3 часа утра начался ад, наши войска стали наступать на Таурогген (Таураге). Под грохот орудий в 05.30 слушали речь фюрера. Непрекращающийся обстрел до 09.30, затем всё стихло.
25.06. Перешли границу. Таурогген лежит в развалинах. Великолепная погода. В 19 часов следуем в первом эшелоне вместе с танками. Противник предпринял контратаку своими танками. Применение орудий крупного калибра. До двух часов дежурил на рации, стрельба продолжалась всю ночь. Спал всего лишь час. В 09.00 смена позиции. Уже четверо суток мы гоним русских. Почти неделю выкраиваю лишь один или два часа на сон, безвылазно нахожусь на командном пункте.
28.06. Ждём команды начать выдвижение. В 08.00 трогаемся. Мы уже на 95 километров углубились во вражескую территорию. Идём по земле, где только что разыгралось танковое сражение. Ночью прибыли к месту нового расположения. В этой деревне рядом с флагом, украшенным свастикой, вывешен национальный стяг Литвы. Местные жители угощают нас молоком и одаривают цветами.
29.06. Начало марша в 04.00. Прибытие на новое место в 21.00. Пройдено 200 километров. Наша огневая позиция находится у города Якобштадт.