Блокпост
Шрифт:
– Нет.
– А хочешь, я сделаю зомби тебя?
– Нет!
– Ну почему же? Я обращу тебя в зомби, развяжу веревки. Ты поднимешься и выйдешь из этого склепа. Ты будешь свободен, ты не будешь мучиться. И будешь жить вечно на свободной Земле…
– Лучше я умру в мучениях, – решительно мотнул я головой.
– Что ж, пусть будет по-твоему. Ты заслужил право умереть человеком… Прощай!
Не знаю, возможно, я разговаривал сам с собой. Но ведь это правда, что мои люди предали меня. Это Баян ударил меня со спины. Может, Марица его на это подбила,
Баян вывел меня из игры по своему собственному разумению. Но ведь все остальные поддержали его. Где Гуцул? Где Шарп? Где Пух?.. О Якуте речи не шло, он, как и Юля с Викой, всецело на стороне Баяна. Я мешал их семейному счастью на отдельно взятой территории, за это меня и устранили. В холоде, без воды и еды я долго не протяну.
Баян, Якут, Гуцул, Пух, Шарп – это люди, это свои. Но ведь они предали меня. Сначала от меня отвернулись нормальные, не изувеченные войной люди, теперь я получил удар от своих. И почему я после этого считаю, что не должен выступать на стороне Марицы. Она, во всяком случае, меня не предавала. Я первым выстрелил в нее, и она вправе наказать меня за это…
Она отвадила от нас зосов, она помогла нам спрятаться от штурмовой группы полковника Брыля, она предупредила нас об опасности в больнице, она помогла нам вернуться на заставу. Она же спасла меня, направив моих людей на сорок второй-дробь-пятый блокпост. Направив или натравив – неважно, главное, результат… И после всего этого я посмел выстрелить в нее?!
Может, я был не прав? Может, мне нужно попросить у нее прощения? Я приму ее волю и буду спасен…
Но тогда я сам стану исчадием Аномалья.
Нет. Нет. И нет!..
Пусть я измучаюсь в этой холодной теснине, зато умру человеком.
А мои бывшие подчиненные умрут как предатели. Если Марица могла забить помехами радиоэфир, то ей ничего не стоит сломать наш дизель-генератор электрического тока. Какое-то время система наблюдения будет работать на аккумуляторах, потом заглохнет, но еще раньше откажутся функционировать поворотные механизмы роботизированных пулеметов. Минное поле разрушено, и если блокпост останется без глаз и рук, то гарнизон обречен. Предатели забьются в угол, будут отбиваться, но рано или поздно кенги и косороги покончат с ними. А может, на них набросятся зверопсы. Или зомби тупо задавят своей массой…
Марица хотела, чтобы мы заняли блокпост. Мы послушались и стали заложниками ее желания. Возможно, еще не поздно свернуть удочки и убраться с этой чертовой заставы со всем своим движимым и недвижимым имуществом. Зона большая, и можно найти в ней относительно спокойное местечко вне поля, которое контролирует Марица. А можно убраться и на Большую землю. Возможно, там так и не смогли установить нашу причастность к трагедии на блокпосте старшего лейтенанта Свистуна… Есть варианты, их можно использовать, однако Баян и Якут хотят жить именно здесь, вместе со своими женами. И чтобы Марица им помогала… Но ведь она уже сказала свое слово. Она может помочь им только в одном – быстро умереть…
Я и сам сейчас принял бы такую помощь с удовольствием. Зажмурить бы глаза и умереть, не мучаясь… Но, увы, я еще полон сил, а это значит, что мне придется долго страдать, прежде чем околеть здесь.
Я слышал, как в одном из боксов гаража тарахтит электрогенератор. Или мне казалось, что слышу. Но вдруг все смолкло. Но может, это у меня уши заложило?
Голова гудела от боли, связанные веревками руки и ноги затекли, онемели, а ступни еще и наполнились пульсирующими иголками. И еще очень хотелось почесать спину… бедро… живот… шею… Будь мои руки свободны, я всласть бы исчесал себя вдоль и поперек. Но некому освободить меня от пут, так и помру нечесаным.
Как на грех, чесотка только усиливалась. В отчаянии я крепко сжал челюсти и даже не понял, что случилось – то ли зубы мои затрещали, то ли где-то застучал пулемет. Но вот ухнула пушка, и теперь я точно знал, что блокпост атакован.
Мне показалось, что по крыше кто-то пробежал, и тут же стена гулко содрогнулась от чиркнувшего по ней снаряда, грянул взрыв, и на меня полетели обломки блоков и железобетонного перекрытия. И еще сверху сквозь поднятую пыль потянуло свежим воздухом. Похоже, в стене, под самой крышей образовалась дыра… Может, запрыгнет в нее кенг и сразу покончит со мной и моими страданиями.
Но никто не ломился ко мне, а бой продолжался. Я слышал, как бьют пушки, ухают гранатометы и карабины, лупят очередями пулеметы. А в какой-то момент мне даже показалось, что истошно закричала женщина, но ее вопль, похожий на стон, быстро смешался с грохотом боя.
Но вот канонада стала стихать. Перестали стрелять пушки, затем замолчали пулеметы, перестали рваться гранаты. А потом и вовсе все стихло. Предатели отстояли свои позиции, или с ними покончено. Уж лучше последнее. Тогда монстры сожрут и меня. Скорей бы…
Ждать пришлось недолго. Скрипнула дверь, кто-то вошел в помещение, склонился надо мной. Я зажмурился, представляя, как метит в меня своим клювом косорог. А может, это топор, который занесла надо мной Марица. Что ж, я готов к казни. У меня даже мешок на голове…
Что-то холодное прикоснулось к моим рукам. Не с того начинает косорог. Но ведь ему решать, с какого боку зайти. Вот его рог зашевелился, надавливая на веревки…
Я почувствовал, как путы перестали вдруг удерживать мои руки. И тут же кто-то сдернул с головы мешок. В глаза выплеснулся свет фонаря.
– Командир, ты живой? – услышал я голос Гуцула.
Жаль, рот у меня забит кляпом, я бы сказал ему пару ласковых.
– Живой, – обрадовался он.
Сначала срезал веревки с ног, затем вытащил изо рта кляп.
– Ну, вы и гады! – взревел я.
Вскочил на ноги, но голова так закружилась, что мне пришлось сесть на корточки. И к горлу подкатил тошнотный ком. Боком прислонившись к стене, я ощупал рукой шишку на затылке. Хорошо же приложился ко мне Баян.
– Командир, тебе плохо?