Блондинки не сдаются
Шрифт:
— Еще раз помоешься, — я ухватился на полотенце, в которое она куталась, и потянул на себя.
— Не буду, — Маша ударила по моей руке. — Отпусти!
— Думал, любовь будет, а не изнасилование в ванной, — предупредил я, сдернув с нее глупое полотенце. — Сказал, полезай!
— Подонок, — забормотала она, перебираясь через бортик и прикрыв руками грудь.
— Твоим родителям я понравился, остальное неважно, — я успел шлепнуть ее по попе. — Красавица.
— Негодяй, — продолжала ругаться Маша, ее
— Это я понял утром, — я запрыгнул следом за ней и прижался к дурочке. — Сбежать решила? Не пойдет.
— Не лапай меня! — Маша обняла стену, уходя от моим попыток поцеловать ее.
— Куда лицо спрятала? — рассмеялся я. — Стена холодная. Ну как хочешь, — посмотрел на ее маленькую попу, по которой стекали горячие капли, и присев на корточки, впился в нее губами.
— Господи! — взвизгнула Маша. — Ты спятил! — она попыталась вырваться, но я крепко обхватил ее на талию.
— Ты мне только эту часть тела демонстрируешь, ничего не остается, — оторвался я от нее. — Не нравится?
— Извращенец! — она забилась в угол ванной, в страхе выпучив глаза.
— Скучная ты, — я взял лейку душа и направил струю прямо в ее лицо. — Закомплексованная.
— Я нормальная! — воскликнула она, смахивая капли с лица. — А ты озабоченный идиот!
— Скука смертная, морализаторство, — повесив лейку, я намылил мочалку. — Иди сюда, моя девственница. Помою тебе спинку, вдруг возбудишься. Хотя это вряд ли, — подумал я вслух и стал намыливать себя сам.
— Подлец! — Маша пнула меня мокрой ногой.
— Какой богатый словарь, — усмехнулся я, разглядывая ее стройные ноги. — Но я готов его переварить. Ты такая красивая, можно временно притвориться глухим.
— Я отомщу тебе! — пригрозила она, облизывая свои пухлые губы. Этот жест меня включил. Бросив мочалку, я притянул ее к себе и стал осыпать поцелуями.
— Это я от страха, — прошептал ей на ухо. — Так испугался, решил вымолить прощение. Хватит ворчать, устал уже.
— Ты ужасно себя ведешь, — Маша перестала сопротивляться и послушно ответила, распахнув свои объятья.
— Никогда не отличался особым терпением, а с тобой вожусь как с маленькой, — я потянул губами ее мочку. — Ты вкусная. Здесь слишком мокро, давай выбираться.
— Я боюсь, — пожаловалась она, кусая пальцы и с выражением замученного цыпленка заглядывая в мои глаза.
— Тебе понравится, — пообещал я. — Если нет, остановлюсь, одену рясу и уйду в монастырь.
— Шутишь? — не поверила Маша, улыбнувшись.
— Почему же, в женский пойду. Там много девственниц.
— Вот балда! — рассмеялась она, подавая мне руку.
Я не стал ей помогать, схватил как ребенка, и толкнув ногой дверь, понес в спальню.
— Легкая как пушинка, —
— А ты правда сможешь остановиться? — она обняла мое лицо своими ладошками и часто-часто задышала в лоб.
Войдя в спальню, я уложил ее на подушки. Мокрые волосы Маши слегка кудрявились, рассыпавшись на белом постельном белье.
— Что это за коробки? — с любопытством схватив одну из них, художница принялась ее вертеть в руках. — Все на английском языке. Господи! — она отбросила ее в сторону, увидев картинку.
— Точно, это вибратор, — усмехнулся я. — Купил самый дорогой.
— Это мерзость! Зачем?! — не поняла она, брезгливо передернув плечами. — Какая гадость!
— После твоей исповеди я почитал литературу и пообщался с умным дядей. Это который сексопатолог. Он меня сначала ругал, что я без тебя к нему заявился, но потом остыл и дал кое-какие инструкции.
— То есть ты обо мне растрепал кому-то? — ужаснулась Маша.
— Я консультировался, у тебя непростая проблема, — уточнил я. — Слишком большая ответственность, чтобы взять и просто так бросаться в бой.
— Какой ты ответственный, — съязвила Маша, кутаясь в одеяло. — Плевала я на советы! Никаких игрушек! И консультации мне не нужны!
— Так вот, дядя мне сказал, что сам не смогу. Я подумал и решил, что никто не сможет. Единственный человек, которому ты доверяешь и не боишься, ты сама. Так что сама себя лишишь девственности. А заодно и страха. Я помогу, — открыв дверцу тумбочки у кровати, вытащил оттуда бутылку. — Это тоже поможет.
— Алкоголь? — недоверчиво протянула она и с изумлением уставилась на меня. — Ты хочешь напоить меня, чтобы изнасиловать?
— Это коньяк, глупая. Пара стопок, и ты расслабишься. Сам я ничего не буду делать, все равно не получится.
— У меня все произойдет! — воскликнула Маша, волнуясь. — Я полюблю, и меня полюбят, и страх исчезнет!
— Ты любила Пашу? — задал я вопрос. — По-моему да, если я все правильно понял. И что, со своей любовью он смог?
— Не хватило терпения, — устало ответила она. — Торопился, поэтому не получилось.
— Любовь как алкоголь, — заметил я. — Помогает расслабиться, но проблему не решает. Терпения у меня больше, чем у него.
— У тебя нет сердца, — с горечью сказала Маша. — Никаких эмоций. Уперся как баран и все. Прешь танком к цели. Плевать тебе на меня.
— Ты ошибаешься, — я присел рядом и распаковал коробку. — Это самый маленький размер из возможных. Чтобы не было больно, ты выпьешь и будешь слушаться меня.
— Не хочу, — мотнула она головой. — Все не по-людски, странно, я нормальная! — крикнула она.