Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна
Шрифт:
Я покорно нырнула в объятия знаменитого мотогонщика. А что мне было делать – осадить его звонкой пощечиной, что ли, чтобы он сразу понял, что я – девушка приличная? Не смешите меня. Просто Савин – человек богемный, встречается он в основном с топ-моделями, актрисами, в крайнем случае, поп-звездами. Всем известно, какие фривольные нравы царят в шоу-бизнесе. Наверное, у них принято душить в страстных объятиях незнакомых людей – это что-то вроде рукопожатия. И потом, это даже приятно – когда такой великолепный мужчина дружелюбно похлопывает тебя
– Ой, – сказала я, потому что рука великолепного мужчины переместилась чуть ниже.
– А ты еще и скромница, – Ярослав ущипнул меня за бок, – уважаю. Нет, а правда, почему ты не модель?
Я польщенно улыбнулась. И правда – почему? Я довольно высокая, в отдельных местах даже стройная. И один сумасшедший коллекционер-миллионер даже предлагал мне позировать для каталога.
– Возможно, я буду позировать для каталога антикварной одежды, – сдержанно улыбнувшись, сказала я.
Оператор Дима, стоявший за спиной у Савина, с мрачным видом покрутил пальцем у виска и возвел глаза к небу.
– Антикварной? Но почему антикварной? Потому что ты сама – старушка? – на последних словах у Ярослава задрожал голос, его душил приступ смеха. – Старушка, хе-хе! Сколько тебе, лет двадцать пять? Да ты моей последней подружке в мамочки годишься.
«Курнул он, что ли?» – по инерции продолжая улыбаться, подумала я.
– Да ладно, не обижайся, – лицо звезды мотокросса вновь стало серьезным, и я с сожалением подумала, почему так выходит, что самые красивые мужчины на поверку оказываются самодовольными хамами.
– Что ж, можно и приступить к интервью, – я достала из сумки блокнот и водрузила на нос очки.
Зрение вообще-то у меня великолепное, и очки я ношу только для того, чтобы придать своей вечно улыбающейся физиономии хоть малую толику серьезности. К тому же они мне так идут.
– Нет, так дело не пойдет, – ладони Ярослава опустились на мои плечи, – понимаю, что вел себя некрасиво. Но знаешь, меня просто достала моя девушка, я только что говорил с ней по телефону. Мы разругались в пух и прах. Получается, что теперь я одинок. И заслуживаю снисхождения.
– Да что вы говорите? – оживилась я, снимая очки. – Значит, вы только что с ней расстались? Какой ужас!
– Вот именно, – опустил голову Савин, – теперь можешь сказать, что тебе меня ни капельки не жаль. И тогда мы приступим к интервью.
– Нет, ну что ты… – осмелев, я погладила его по волосам. Мягкие, как у ребенка. Растрепанные. Отдельные прядки выгорели на солнце, – я как-нибудь могу тебе помочь?
– Это уже другой разговор, – повеселел Ярослав, – что ты будешь: вино, водку, пиво, коньяк, текилу? Могу смешать коктейль.
Мне вдруг вспомнился бар на одиннадцатом этаже телецентра, мой начальник Георгий Волгин и его неизменный бокал с золотистым коньяком. Когда он вдыхал коньячный аромат, у него был такой богемный искушенный вид! И я уже чуть было не согласилась на коньяк, но тут перехватила уничтожающий взгляд оператора Димы и проблеяла:
– Апельсиновый
– В каком классе ты учишься? – усмехнулся Савин, перед тем как скрыться в кухне.
Я сделала вид, что рассматриваю записи в блокноте, чтобы не встречаться взглядом с Димой.
– Мать, ты свихнулась? – зашипел он, подходя ко мне поближе. – Он же псих, у него на лице это написано!
– Сам ты псих, – беззлобно отозвалась я, – у человека трагедия, а ты издеваешься.
– Подумаешь, трагедия! – фыркнул Дима. – Девушку послал по телефону. Представляю, что он ей наговорил. Вот у меня, может быть, вообще никакой девушки нет, я и то не переживаю.
– На тебя мне как-то наплевать, – вполголоса пробормотала я.
– Не хочу вмешиваться в твою личную жизнь, но вспомни, что было с Лариным. Он пошло кокетничал, и ты легко согласилась с ним уехать, а потом вернулась в редакцию с круглыми глазами и заплаканная. А Подаркин?! Он тоже предложил тебе выпить, и вот…
– Хватит! – вскричала я. – Я прекрасно помню, что произошло у Подаркина. И больше не собираюсь так поступать. Я себя, между прочим, контролирую.
– Вижу, – с самым что ни на есть угрюмым видом Дима принялся расстегивать кофр, в котором лежала видеокамера.
Из кухни вернулся Ярослав. В его руках был поднос, на котором толпились стаканы. Дима сообщил о своем нежелании пить энергичным отрицательным мотанием головы. Я не удержалась и, улучив момент, показала ему язык. Но он даже не улыбнулся в ответ. Какая муха его укусила?
Зато осветители схватили по два стакана, даже не поинтересовавшись, что в них находится.
Пригубив апельсиновый сок, я обнаружила, что изрядную его часть составляет водка. Я удивленно посмотрела на Савина, а он заговорщицки мне подмигнул.
– Может быть, мы наконец займемся работой? – предложил Дима.
Я заметила, что у оператора слегка подергивается уголок губы, и поняла, что он рассекретил махинацию с добавлением алкоголя в мой сок. Не знаю уж, что показалось ему более подозрительным – торжествующий вид мотогонщика или блеск в моих глазах. Перехватив его взгляд, я презрительно фыркнула. Терпеть не могу, когда со мной обращаются, как с маленьким ребенком. Понимаю, я допустила пару незначительных оплошностей, но это же вовсе не означает, что я – запойная алкоголичка, от которой можно ожидать всякого.
Савин развел руками и послушно уселся на диванчик, всем своим видом выражая полную готовность к ответу на самые провокационные вопросы. Видеоинженер ловко пристегнул к его футболке микрофон-петличку, Дима выставил камеру так, чтобы в кадр попал не только Ярослав, но и стеллаж с многочисленными золотыми и серебряными кубками – наградами Савина.
Я откашлялась и распахнула блокнот, который, как всегда, был девственно чист. Опять я не придумала заранее вопросы. Хотя вчерашним вечером я честно прочитала несколько интернет-статей о Савине и даже схематично нарисовала в блокнотике мотоцикл.