Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна
Шрифт:
Старушка, сохранившая в сундуке наряды, оказалась сумасшедшей. Она ходила по дому в драной ночной рубашке и кокетливо потряхивала седыми свалявшимися космами. В какую-то минуту я даже испугалась, что она собирается закусить мной на обед, уж больно обладательница фольклорного костюма смахивала на сказочную Бабу-ягу. Сами же наряды оказались полуистлевшими, отвратительно воняющими тряпками. Справившись с рвотными позывами с помощью мятного леденца, я наскоро сфотографировала эти так называемые костюмы, задала старушке пару вопросов и поспешила делать ноги. С тех
А вот Лека Спиридонова ничего против этого слова не имеет. И даже наоборот. Ничего, посмотрим, как она запоет по возвращении. Наверняка ведь ее тоже посылают в какую-нибудь тмутаракань.
– И куда же ты едешь? – елейным голосом поинтересовалась я, ожидая услышать в ответ незнакомое название крошечного населенного пункта.
– В Лос-Анджелес! – гордо ответила Лека.
– Куда?! – Я ушам своим не поверила.
– В Америку. В Калифорнию, – снисходительно объяснила она.
– Постой… Но что ты там будешь делать? – Я растерялась.
– Как что? Работать, брать интервью. У нас запланирована целая серия материалов о русских, которые живут в Голливуде.
– И с кем же ты собираешься беседовать? – У меня замерло сердце, но я приказала себе успокоиться. Потому что таких совпадений не бывает. Просто не бывает.
– Да много с кем… С каким-то каскадером, который уже сто лет там живет и даже еле-еле говорит по-русски. И с мужем известной актрисы. С хозяином бензоколонки, который когда-то мечтал сниматься в кино. С алкоголиком. И еще с каким-то спортивным инструктором.
Мое сердце исполнило сложнейший акробатический кульбит и жалобно затрепыхалось в горле.
– Со спортивным инструктором? – беспомощно повторила я. – И как же его зовут? Ты, наверное, еще не знаешь, да?
– Почему же, – добродушно усмехнулась Лека, – подожди, посмотрю… Так, где это у меня?… А, вот, нашла. Эдуард Маркин!
– Какой кошмар! – вырвалось у меня.
– Что? – удивилась Лека.
– Я имею в виду, что рада за тебя, – с трудом я взяла себя в руки. Сказать ей или не сказать? Сказать или не сказать? – А почему ты берешь у него интервью? Он ведь, наверное, просто мелкая сошка.
– Да нет, он там считается очень престижным инструктором, – весело возразила дура Спиридонова, – репортаж будет называться «История успеха». Ведь он добился всего этого за такое короткое время!
Понимаю, что это нехорошо, но я бы предпочла, чтобы спиридоновский телесюжет носил название с диаметрально противоположным смыслом. «История провала», например. Под грустную скрипичную музыку заросший белобрысой щетиной Эдик со слезящимися красными глазами рассказывал бы миллионам зрителей о том, как, потеряв работу, он запил горькую. Да рейтинги нашей передачи взлетели бы до небес!
Стоп, стоп! О чем я думаю? Нельзя желать такого человеку, даже если он уехал от тебя на другой конец земли и ни разу не позвонил.
– И когда же ты улетаешь?
– Завтра иду в посольство. А там уж как получится… Кашеварова, ты не расстроилась? У тебя еще все впереди! – приободрила
– Со мной все в порядке, просто голова раскалывается.
– Тогда ложись пораньше! У тебя же завтра ответственный день!
– Это точно, – я покосилась на аккуратно развешанную на диванной спинке одежду. Между прочим, я так еще и не решила, что выбрать. – Ладно, Лека, спокойной ночи.
– Спокойной ночи! Желаю тебе удачи на завтрашнем интервью.
«Да уж, удача мне не помешает, – подумала я, – теперь, когда я знаю, что Эдик добился успеха, я просто не имею права упустить этого коллекционера антиквариата! Просто не имею права!»
Классическая съемочная группа состоит из нервного, измученного гастритом журналиста, бодро похохатывающего невозмутимого оператора, индифферентного ко всему (кроме пива, конечно) видеоинженера и пьяного в хлам осветителя (чтобы не упасть, представители этой благородной телевизионной профессии вынуждены обеими руками держаться за осветительный прибор). Так сказала мне Лека, и, судя по всему, она была права. Роль корреспондента-невротика должна была исполнить я, вся остальная гоп-компания была уже в сборе.
Откашлявшись, я степенно представилась. Я помнила о том, что авторитет в новом коллективе зарабатывается в первые же минуты. Жаль, что от природы у меня высокий голос – некоторые недоброжелатели даже называют его писклявым, хотя, ручаюсь вам, что на самом деле это не так.
– Доброе утро, меня зовут Александра Кашеварова, я – новый журналист!
Никто даже не повернул в мою сторону головы. Оператор возился со стопкой кассет, видеоинженер прилип к телеэкрану (показывали «Дорожный патруль», почему-то вид залитого кровью асфальта и мрачных лиц свидетелей вызывал у моего нового коллеги нездоровый смешок). Осветители азартно резались в «дурака» – засаленные, истрепанные карты так и порхали над столом.
– Меня зовут Саша, – менее уверенно повторила я.
Ноль внимания. Признаться честно, я растерялась. Теоретически я знала, что корреспондент является условным руководителем съемочной группы. Но значит ли это, что я должна властно прикрикнуть на совершенно незнакомых людей, призывая их к порядку? Может быть, разыграть из себя стерву – пнуть ногой ровную стопку кассет, только что сложенную оператором? Или свернуть трубочкой толстенный глянцевый журнал об интерьерах, который я почитывала в метро, и изо всех сил треснуть им между глаз видеоинженера – может быть, от неожиданности его взгляд станет более осмысленным?
Но вместо этого я продолжала уныло топтаться на пороге.
Неожиданная помощь подоспела вовремя; моим ангелом-хранителем оказалась Ада, с которой я познакомилась в редакции накануне. Я и не заметила, как она появилась за моей спиной. Сегодня на ней был еще более умопомрачительный наряд, чем вчера. Шифоновое красное мини-платье не скрывало ни ее страдающих варикозным расширением вен ног, ни мясистых дрябловатых рук, ни загорелой увядшей груди. Ее уверенности в себе можно было только позавидовать.