Блотт в помощь
Шрифт:
– Совсем как в прежние времена, – промолвила она томно, когда Блотт оделся и собрался в обратный путь.
Нет, больше он в «Ройял Джордже» ночевать не останется. Лучше пойти прогуляться. Кроликов у сосняка пострелять. Блотт прихватил двустволку и двинулся по парку. Неподалеку тихо журчала река, воздух был напоен летними ароматами. Из куста доносилась песенка дрозда. Но Блотт ничего вокруг не замечал. Он представлял, как в один прекрасный день все переменится, как леди Мод попадет в беду, а он придет к ней на выручку, как, оценив его отвагу, она догадается о его подлинных чувствах, как они наконец соединятся и познают любовь и счастье. Когда он добрался до сосняка, уже совсем стемнело – где уж тут охотиться на кроликов. Но Блотт про
12
Дандридж очнулся в машине, которая была припаркована на стоянке рядом с Лондонским шоссе. Он продрог, голова раскалывалась, в ребра уперся рычаг переключения скоростей. Дандридж выпрямился, вытащил ноги из-под рулевой колонки и попытался сообразить, где он, за каким чертом его сюда занесло и что с ним случилось. Вечеринку в гольф-клубе он помнил очень отчетливо. Вспомнил и как беседовал с мисс Боулз на террасе. И даже как шел с ней к машине. А что было дальше – как отрезало.
Дандридж вылез из машины размять ноги и тут обнаружил, что брюки на нем расстегнуты. Он поспешно застегнул их и, чтобы скрыть смущение, машинально потянулся поправить галстук. Галстука не оказалось. Дандридж нащупал расстегнутый воротник рубашки, а под ней майку. Только надета она как будто задом наперед. Дандрндж отвернул краешек и увидел ярлык: «Сент-Майкл. Чесаный хлопок». Ну точно: задом наперед. Кстати, и трусы сидят как-то странно. Он шагнул и споткнулся, наступив на собственный шнурок. Ботинки развязаны. Дандридж прислонился к автомобилю. Он порядком встревожился, и было от чего: оказаться черт знает где в… Он посмотрел на часы. В шесть часов утра. Ботинки развязаны, рубашка и майка надеты задом наперед, брюки расстегнуты. Да еще этот провал в памяти; последнее, что он помнит, – как садился в машину с девушкой, у которой были миндалевидные глаза и прелестные ножки.
И вдруг Дандридж со всей ясностью представил кошмарные события этой ночи. Да ведь он, наверно, ее изнасиловал! Внезапный приступ безумия. Небось, оттого-то и голова болит. Вот что значит годами предаваться распутству со сборнойг женщиной. Свихнулся, изнасиловал, а может, и убил. Он взглянул на свои руки. Крови мет – и то утешение. А вдруг он ее задушил? Такое ведь тоже нельзя исключить. Да мало ля еще злодейств, которые тоже нельзя исключить! Дандридж с трудом нагнулся, завязал ботинки, заглянул в кювет и, убедившись, что трупа там нет, забрался в машину. Что теперь делать? Ясно одно: попусту торчать на стоянке незачем. Он завел машину и выехал на шоссе. У первого же указателя он обнаружил, что едет в сторону Лондона. Дандридж развернулся и погнал в Уорфорд. Оставив автомобиль во дворе «Герба Хэндименов», он тихонько пробрался в свой номер и юркнул в постель. Там и нашла его гостиничная девица, принесшая чай.
– Который час? – спросил Дандридж заспанным голосом.
Девица развязно ухмыльнулась:
– А то вы не знаете. Вы ведь только что вернулись. Я видела, как вы крадетесь по лестнице. Всю ночь, поди, с дамочками куролесили?
Она поставила поднос и удалилась. «Какой же я кретин!» – подумал Дандридж. Он попил чаю, но ему стало только хуже. Остается ждать, когда он пойдет на поправку, а до той поры лучше ничего не предпринимать. Дандридж повернулся на бок и заснул. Проснулся он в полдень. Умылся, побрился, пристально глядя в зеркало: не заметно ли в его лице признаков помешательства на сексуальной почве? Но из зеркала на него смотрела вполне обычная физиономия. Впрочем, Дандриджа это не успокоило – у душегубов лица, как правило, тоже вполне обычные. А может, у него просто-напросто временная потеря памяти, амнезия? Допустим, но как все-таки объяснить, что майка и трусы на нем сидят задом наперед? Получается, ночью он их снимал и снова надевал.
Надо будет после завтрака раздобыть телефонный справочник и найти там фамилию Боулз. Конечно, не исключено, что дядя Салли носит другую фамилию, но проверить стоит. А если ничего не получится, можно наведаться к Хоскинсу или заглянуть в гольф-клуб. Или нет, лучше не надо. Незачем посторонним знать, что он вчера подвозил мисс Боулз домой. И еще неизвестно, довез ли.
Но заглядывать в телефонный справочник не пришлось. Когда Дандридж проходил мимо стойки администратора, ему вручили большой конверт. Он был адресован мистеру Дандриджу, с пометой «Лично. В собственные руки». Дандридж поднялся в номер и вскрыл конверт. Боже, какое счастье, что он не распечатал его прямо в вестибюле! Теперь Дандридж знал, как он провел ночь.
Он уронил фотографии на кровать и упал в кресло, но, спохватившись, бросился запирать дверь. Потом вернулся к кровати и уставился на снимки. Глянцевые фотографии, двадцать на двадцать пять. На них такая похабщина, что смотреть противно. Снимали со вспышкой, и изображение получилось на редкость четкое. А изображен на них был – да еще как отчетливо изображен – Дандридж, который без зазрения совести нагишом предавался вместе с мисс Боулз таким непотребствам, до каких ему самому нипочем не додуматься. Действительно ли его партнершей была мисс Боулз, Дандридж поручиться не мог. По крайней мере, ему так показалось. Но поскольку на ней, видимо… да нет, не видимо, а точно, была маска наподобие капюшона, узнать, кто это на самом деле, было невозможно.
Дандридж наскоро просмотрел фотографии и дошел до снимка, на котором красовался мужчина в капюшоне. Он поспешно сунул фотографии в конверт и, обливаясь потом, присел на краешек кровати. Снял девочку, нечего сказать. Нет, это слово не подходит – сняли-то как раз его самого: вот они, снимки. Кто-то пытается его шантажировать.
Кой черт «пытается». Не пытается, а именно шантажирует. Но у Дандриджа нет денег. Чем же откупиться от вымогателя? Он открыл конверт и вновь уставился на снимки, изобличающие его порочную натуру. Мисс Боулз. Мисс Боулз. Наверняка это не настоящая ее фамилия. Салли Боулз. Где-то он уже слышал это имя. Ну конечно! Салли Боулз, героиня пьесы «Я – фотоаппарат» [16] . Тут и подсказки не требуется. Ах, как его поимели! Причем, если судить по снимкам, поимели не один раз.
16
"Я – фотоаппарат» – инсценировка романа К. Шервуда «Прощание с Берлином». Легла в основу известного киномюзикла Б. Фосса «Кабаре».
Пока Дандридж ломал голову, как ему теперь быть, зазвонил телефон. Дандридж схватил трубку.
– Алло.
– Мистер Дандридж? – осведомился женский голос.
– Я слушаю, – срывающимся голосом проговорил Дандридж.
– Ну, как вам понравились пробные отпечатки?
– Отпечатки? Ах ты дрянь! – завопил Дандридж.
– Можешь звать меня Салли. К чему нам теперь церемонии разводить.
– Что тебе надо?
– Тысячу фунтов… для начала.
– Тысячу? Нет у меня тысячи фунтов!
– Нет – так достань. Это в твоих же интересах, дорогуша.
– Как бы тебя саму не достали! – бушевал Дандрадж. – Вот позвоню в полицию – она тебя из-под земли достанет.
– Только попробуй, – вмешался суровый мужской голос. – Мы те харю-то располосуем. Думаешь, с шелупонью какой разговариваешь? Мы тут все в законе, понял?
Дандридж понял. Как не понять. В трубке снова раздался женский голос:
– Учти: у нас и в полиции свои люди. Стукнешь – нам мигом дадут знать. Так что ищи-ка ты лучше тысячу фунтов.