Блудные дети
Шрифт:
– Меня туда тоже не принимают, – тихо сказал он, не отрывая глаз от ног vis-а-vis.
– Почему? – спросил я более из сострадания, чем из любопытства.
– Потому что я должен привести с собой интересного человека. Ну, не просто интересного, а какого-то выдающегося. Без этого туда не пустят... Я вот думал, кого бы...
– Ты чего? – я с ужасом уставился на Макса и даже чуть отодвинулся от него, потому что он вдруг перевёл глаза от ног старушки с ридикюлем на меня. Я и не подозревал у Макса такого взгляда. Он смотрел на меня как на добычу. Обыкновенно так смотрят
– Выйдем, – хрипло прошептал Макс.
– Никуда я с тобой не пойду. Ты чего?
– Выйдем... пожалуйста, – он схватил меня за локоть и потянул. Страшный взгляд потух. Теперь он смотрел на меня просительно, и я понемногу успокоился – передо мной был прежний Макс. Но на всякий случай я решил сопротивляться.
– Да зачем нам здесь выходить?
– Ну я тебя прошу... ну пожалуйста... Я тебе сейчас всё объясню... Это что у нас? «Марксистская»?.. Мы сейчас на «Таганку» перейдём, и я тебе всё объясню.
Поезд остановился. Макс схватил меня за рукав куртки и вытащил из вагона.
– Что опять? Куда ты меня тащишь? – сыпал я вопросами. – При чём тут «Таганка»? Почему ты здесь не можешь объяснить?
– Сейчас всё объясню, – шептал Макс, – сейчас... сейчас...
Наконец мы пришли. Макс остановился, похлопал ладонью белый мраморный пилон, и как-то недоверчиво заглядывая мне в глаза, спросил:
– Ты мне друг?
– Ну точно! Крыша съехала у хлопца!.. – я отвернулся от него и сделал вид, что разглядываю ближайшее к нам голубое стрельчатое панно с барельефным профилем солдата в круглой шапке.
– Не, ну скажи! – настаивал Макс.
– Во-первых, об этом тебя надо спросить. А во-вторых, говори прямо, чего тебе надо.
Макс помолчал немного, точно собираясь с мыслями, погладил белый пилон и робко, заискивая, сказал:
– Пойдём со мной... на одну тусовку.
– На какую?
– На ту самую... на богемную.
– Ты хочешь, чтобы тебя не одного, а вместе со мной выгнали? – усмехнулся я.
– Нас не выгонят.
– Ты же говорил, что нужен выдающийся человек?
– Он у нас есть.
– Да-а?! И где же он? – я вытащил из карманов руки и стал крутить головой, изображая изо всех сил, что хочу отыскать выдающегося человека, только что бывшего здесь и вот затерявшегося где-то у меня под ногами.
– Это ты.
– Что-о-о?!!
Два этих коротких слова привели меня в бешенство. Клянусь, было мгновение, когда я хотел треснуть Макса по лбу. Но вместо этого я расхохотался. Проходившая мимо девочка-подросток шарахнулась от меня в сторону и потом долго ещё оглядывалась.
– Ну и за кого же ты меня выдашь? – хохотал я. – За гиганта мысли? За отца русской демократии?
– Ну... вроде того, – Макс был спокоен: очевидно, эта бредовая идея уже успела прочно овладеть им.
– Что это значит: «вроде того»?
– С тебя же никто не станет спрашивать диплома или там... удостоверения. Так?
– Ну, допустим.
– Мы скажем, что ты – молодой и подающий надежды философ, автор новейшей философской... доктрины.
Помню, что в ту именно минуту я испытал на себе, что такое потерять дар речи.
– Как ты себе это представляешь? – спросил я, опомнившись. – Если спросят, что за доктрина такая, что я скажу?
– Это не важно...
– Это тебе не важно, потому что я окажусь в дураках и я же получу пинка под зад!
– Ну ты же увлекаешься философией... доклады всё какие-то пишешь... А потом пойми, не важно, что именно ты будишь говорить. Главное, не молчать...
– Хорошо... Скажи мне, что за люди там соберутся.
– Разные люди... Известные... Ну какая разница, какие люди?
– Да? А если там философы?
– Чудак! Да пойми ты, дело не в том, что именно ты скажешь, а в том, слышали они это или нет. Главное – новизна, оригинальность и эпатаж. Хорошо, конечно, если б ты смог их шокировать!.. Но даже если и не получится – ничего... Можно смело говорить любую чушь, знай тверди: «Это моё мнение... Это моё убеждение. Даже если оно ошибочно, оно имеет право на существование, как и всякое прочее». Понимаешь?
– Почему ты сам этого не сделаешь? – я ехидно прищурился.
Макс замялся.
– Меня там уже знают, – вздохнул он.
– Кто?
– Хозяйка.
– Кто такая? И вообще, – я вдруг понял, что Макс до сих пор ещё не разъяснил мне, куда собственно он меня приглашает, – может, ты меня просветишь, а? Куда мы идём, что за люди там? Никуда я не пойду, пока ты мне не расскажешь...
– Ну, это вроде как салон...
– Хозяйка что, камелия, что ли?.. «Салон»!..
– Не-ет! Она журналистка!
– А-а-а!... не далеко ушла... Валяй дальше.
– В общем, хозяйка – дочка моего отчима.
– Выходит, твоя сводная сестра.
– Ну да... Дед её, по матери, был какой-то академик. Поэтому у них в доме уже давно такая тусня... Ну у неё там артисты какие-то, учёные, писатели, музыканты... Ну, разные люди... Я раз туда сунулся, так она меня выперла.
– Тебя в дверь, а ты в окно?
– Дело-то не в ней. Если б я к ней так рвался... Короче, она говорит: «Приведёшь мне интересного человека, пущу тебя». Вот я и приведу. Пойми, нам с тобой таких людей больше нигде не встретить. А это связи... Знаешь, тусовка сейчас всё решает.
– И ты думаешь, они нас не раскусят? – осторожно спросил я.
– Ка-ак? Я тебе объясняю... Ты телевизор-то вообще смотришь?.. Вылезает на экран какая-нибудь картавая тётя килограмм на сто, порет на всю страну дичь несусветную и ничего... не краснеет. Твоё дело – не краснеть, понял?
– Хорошо. Представим, что я картавая тётя. Что конкретно я буду говорить? В чём заключается моя... доктрина?
– По местности сориентируемся. Я тебе помогу. Просечём, что они там обсуждают, вклинимся как-нибудь... Я, например, скажу: «Иннокентий думает так-то». А ты делай глубокомысленное лицо и небрежно поддакивай. Понимаешь, ты – философ, ты – гигант мысли, тебе многое позволено, поэтому ты и ведёшь себя небрежно... Они там все такие... небрежные, – он махнул рукой.