Блуждая в тумане
Шрифт:
Когда-то, и это было уже точно не уловкой из сновидения, она стояла в такой же очереди и покупала детскую книжку. Кажется, стихи Барто. Или Маршака? А потом прятала эту книжку в шкафу на самой верхней полке. Настойчивая головная боль пронзила виски и распласталась подобно медузе по всему телу. Неожиданно ноги подкосились и Марии пришлось схватиться за стойку, чтобы не упасть. Никто не обратил на это внимания: обе мамочки увлеченно сюсюкали со своими малышами, старичок расплачивался с кассиршей, а та скрупулезно отсчитывала сдачу мелочью. Она несколько мгновений постояла с закрытыми глазами, и постепенно мир стал приходить в норму: медуза уплыла обратно
С заветной книгой в сумочке Мария вышла из магазина и вдохнула прохладный воздух, наполненный симфонией предстоящего дождя. Первые капли робко коснулись земли, и Мария поспешила домой. Зонт она взять забыла, а перспектива промокнуть совсем не радовала. Ускоряя шаги, она словно убегала от непогоды, а капли становились все агрессивнее, пока не превратились в настоящий ливень.
Мария уже была у дома, когда заметила столпившихся людей у своей парадной, а потом сквозь пелену дождя разглядела и мальчика с портфелем. Кажется, она видела его раньше. Внутренний голос скомандовал: "Помоги!"
И она бросилась на помощь.
– Что произошло?
Люди словно онемели: все молчали, лишь рассеянно озираясь то по сторонам, то переводя взгляд с мальчика на нее.
Мария повысила голос:
– Я спрашиваю, что произошло?
Наконец какой-то мужчина в черной шапке ответил:
– Он потерял сознание, а потом выгнулся всем телом и минуту назад, да, минуту назад все и началось.
– Это, возможно, эпилепсия. Зафиксируйте его голову, срочно!
– потребовала Мария.
– Что?
– ряд нестройных голосов.
Люди ожили, но какой в этом смысл? Ее никто не слушал.
– Отойдите, я сама!
Она протиснулась мимо грузной женщины в невероятно ярком для ее комплекции пальто, встала на колени, и в эту секунду мальчик затрясся всем телом и неожиданно перестал дышать. Мария молниеносно сжала его голову своими коленями, фиксируя в таком положении. Затем положила ладони на хрупкие плечи мальчика.
– Вы хоть знаете, что делаете?
– начала возмущаться та самая грузная женщина.
– Скорая уже едет!
– закричал еще кто-то.
Мария не отвечала. Она прилагала все силы, чтобы удержать ребенка, извивающегося словно под электрическим импульсом, а потом в толпе прозвучало: "Фу! О, Боже!". Ей стало противно от окружающих ее людей, но не было времени для чтения морали. Мальчик начал захлебываться пеной, и чтобы он не задохнулся, ей пришлось быстро и ловко повернуть его голову на бок. В луже скапливалась белая жидкость. Она пузырилась, вызывая "охи" и "ахи" у присутствовавших, а Мария тем временем уже ослабила хватку и ждала окончания приступа. Мальчик стал дергаться все реже, а затем и вовсе затих.
Грузная женщина не смогла сдержаться и выпалила, не подумав:
– О, Боже... Умер. Вы его убили.
Мужчина в черной шапке толкнул ее локтем, и та замолчала, недовольно косясь в его сторону.
Еще кто-то из толпы сказал:
– Кажется, все позади.
И действительно, Мария аккуратно подложила его правую руку под голову, другую выпрямила, также осторожно согнула правое колено и чуть повернула мальчика. Теперь он лежал, подложив свою тоненькую маленькую ручку под смешной ежик из рыжих волос. Мария с нежностью погладила
Дождь хлестал по лицу, с волос стекали струи воды, а плащ промок настолько, что лип к телу, превращая его в кокон. Мария стояла на коленях в грязной луже и сжимала ручку своей кожаной сумочки. Слезы смешались с дождем и бежали с крыльев носа и с подбородка, текли по шее. Мария стояла, боясь пошевельнуться, и... улыбалась. На этот раз не прозвучало никакой барабанной дроби, не возникло никакой слабости в ногах. Эта мысль просто пришла, ясная, как солнечный день: Я не знаю, что со мной было до аварии. Я не знаю, настоящее ли мое имя, но я точно знаю, что была врачом.
Глава 12
Александра сидела на одном из сайтов для автомобилистов и читала статистику аварий за год, когда молодая женщина в белом халате тронула ее за плечо:
– Пройдемте со мной. Доктор Алексеев сейчас в операционной, но скоро освободится.
Они шли по длинному коридору, и Александра ощущала запах лекарств, мочи и страха. Многие боялись больниц, боялись, что о них не будут заботиться должным образом, что их покинут или вовсе доведут до смерти. К таким паникерам относились и ее родители. Что бы ни случилось в семье, на скорую всегда был наложен запрет. Ни отец, ни мать вот уже девятнадцать лет не посещали ни поликлиники, ни частных врачей. Лечились сами, по старинке. Заболело горло - полоскание ромашкой или прополисом. Заложило нос - греем ноги горчицей. Поднялась температура - сделаем примочки с уксусом. Александра осознавала, что к врачу ее родители обратятся только в случае крайней необходимости, к примеру, если получат перелом. Оба. Одновременно. Обеих ног.
Она шла, вдыхая все эти запахи, и думала о том, что сюда бы они ни за что не обратились. Она и сама бы не обратилась. Государственное учреждение, насквозь пропитанное безразличием к пациентам. Хотелось поскорее уйти отсюда. Но вот медсестра остановилась у двери с табличкой:
" Ординаторская "
– Дальше сами. Посидите здесь. Он скоро будет, - и медсестра удалилась, оставив ее наедине с закрытой дверью и стулом-развалюхой, обляпанным жвачкой.
Примерно через полчаса из лифта вышел и сам Алексеев: молодой мужчина на вид лет тридцати. На его остром лице красовались тонкие усики, а голову венчала шапка из светлых волос. В одной руке он держал хирургическую шапочку, в другой - мобильный. Александра обратила внимание на телефон: он был не из дешевых.
– Это вы меня искали?
– спросил он, протягивая руку с шапочкой.
Она не сделала ответного жеста и молча кивнула.
– Ну, заходите, - он перехватил шапочку зубами, освободившейся рукой полез в карман, достал ключи и повернул замок, делая все это настолько быстро, словно разучивался такому фокусу не один год. Или демонстрировал посетителям не один раз.