«Блуждающий Огонь», или «Крыло-и-Крыло»
Шрифт:
Глава VI
– Все ли готовы? – Все. – Даже больше все на судах. Последний челнок ждет только моего начальника. – Мою саблю и берет!
Невозможно было узнать, как отнеслись к хитрости Итуэля на фрегате; но так как, по-видимому, доброе согласие царило между обоими судами, то и у жителей Порто-Феррайо исчезла всякая тень недоверия к люгеру. Было так мало вероятности в предположении, что французский корсар отвечает на сигналы английского
– На нашу долю выпала честь принимать двух представителей вашей национальности, синьор Смит, – обратился к нему Баррофальди. – Я надеюсь, что вы не откажетесь сопровождать ко мне вашего соотечественника, так как, по-видимому, фрегат намеревается бросить якорь в нашей гавани, и капитан обязательно нанесет мне визит. Но можете ли вы разобрать название этого фрегата?
– Если не ошибаюсь, это «Прозерпина», синьор, – беззаботно отвечал Рауль. – Он был построен во Франции, почему я и принял его за французский, когда они выкинули флаг этой нации.
– Вы, вероятно, также знаете и благородного капитана этого корабля?
– О, прекрасно. Это сын одного старого адмирала, под начальством которого я служил одно время, хотя ни разу не встречался с его сыном. Его зовут сэр Броун.
– Это настоящее английское имя, я встречал его много раз и у Шекспира и у Мильтона, если не ошибаюсь.
– Во многих литературных произведениях, синьор, – поддержал его Рауль без малейшего колебания, – Мильтон, Шекспир, Цицерон – все наши лучшие писатели пользуются этим именем.
– Цицерон? – повторил совершенно озадаченный Андреа. – Но это древний римлянин, и он умер задолго до появления цивилизации в Англии.
Рауль увидел, что хватил через край, однако не растерялся и обнаружил замечательную находчивость.
– Вы совершенно правы относительно вашего Цицерона, синьор, но дело в том, что я говорю о нашем Цицероне, моем соотечественнике, умершем меньше чем каких-нибудь сто лет тому назад. Он родом из Девоншира (место, где проживал Рауль все время своего ареста), а умер он в Дублине.
На это Андреа не нашел никакого возражения. Его только неприятно поразило такое присвоение англичанами знаменитого итальянского имени, но он объяснил это историческими условиями и поспешил включить в свою объемистую коллекцию заметок это новое сведение, собираясь при первой возможности навести более обстоятельные справки об этом неведомом ему до сих пор светиле. Затем он отправился к себе, еще раз выразив Раулю уверенность видеть его у себя вместе с сэром Броуном через какие-нибудь два часа.
Толпа понемногу разошлась, и Рауль остался один в далеко не веселом раздумье.
Городок Порто-Феррайо так основательно скрывается за скалой, у подножия которой он расположен, так защищен своими укреплениями и самим расположением своей маленькой гавани, что приближение судна совершенно незаметно населению, если любопытствующие не поднимутся на высокий мыс, о котором было говорено. На этом-то возвышении еще блуждали наиболее жадные до зрелищ, и Рауль в своей изящной морской форме, не без рисовки, так как он прекрасно знал все внешние преимущества, которыми его наделила природа, пробирался среди этой парадной толпы, зорко присматриваясь к каждому хорошенькому женскому личику, нетерпеливо отыскивая Джиту, которую одну ему надо было видеть, ради которой одной он рискнул на свое опасное предприятие.
Он прошел уже из конца в конец все обычное место прогулок и колебался, вернуться ли и опять поискать ее здесь или спуститься в город, когда его нежно окликнул знакомый голос; он быстро обернулся и увидел Джиту.
– Поклонитесь мне холодно и как посторонний, – шепнула она ему торопливо, тяжело дыша, – и сделайте вид, что вы спрашиваете меня о расположении улиц, как бы не зная, как вам пройти. Здесь мы виделись прошлой ночью, но теперь ясный день, не забудьте этого.
Рауль сделал все по ее указанию, и каждый видевший, но не слышавший их разговора, не мог не принять их встречи за совершенно случайную. Между тем он говорил ей слова любви и восхищения.
– Довольно, Рауль, перестаньте, – останавливала она его, невольно краснея и опуская глаза, хотя уж никак нельзя было прочесть неудовольствие в ее нежных и ясных чертах. – Не время теперь, в другой раз вы мне повторите все это. Знаете вы, что ваше положение значительно ухудшилось со вчерашнего вечера? Вчера опасность можно было ожидать только со стороны нашего города, а теперь прибытие этого фрегата, английского, как мне сказали, ухудшает дело.
– Несомненно! Это «Прозерпина», как мне сказал Итуэль, а он в этом уверен. Помните вы Итуэля, дорогая Джита? Того американца, что сидел вместе со мной в заключении? Он служил раньше на этом фрегате, и капитан на нем сэр Броун.
При этом Рауль расхохотался, к крайнему удивлению Джиты.
– Не понимаю, Рауль, что вы можете находить забавного во всем этом? Этот сэр Броун упрячет вас в одну из тех плавучих тюрем, о которых вы мне столько говорили, а эта перспектива далеко не из приятных.
– Полно, полно, дорогая! Сэр Броун, или там сэр Блэк, или сэр Грин (то есть сэр коричневый, черный или зеленый) еще не поймали меня. Я не ребенок, чтобы полезть в огонь, раз меня не водят больше на помочах. «Блуждающий Огонь» светится или гаснет, смотря по обстоятельствам. Десять шансов против одного, что этот фрегат войдет в гавань, чтобы ближе познакомиться с городом, а затем отправится в Ливорно, где уже, конечно, офицерам будет повеселее, чем в Порто-Феррайо. У этого сэра Броуна, наверное, есть также своя Джита, как и у Рауля Ивара.
– Нет, у него нет Джиты, Рауль, – отвечала она, невольно улыбаясь, тогда как румянец еще гуще залил ее щеки, – в Ливорно мало таких простушек, как я, которые выросли в уединенной башне на морском берегу.
– Джита, – возразил Рауль с глубоким чувством, – многие из благородных римлянок и неаполитанок могли бы позавидовать этой одинокой башне, которая помогла вам сохранить вашу чистоту и невинность. Такая жемчужина редко встречается в больших городах, а если и бывает, то скоро теряет свою первоначальную красоту, потому что ее грязнят.