Блуждающий по вселенным
Шрифт:
Хорошо, что новоназванный барон Копперфилд не потерял умение шутить:
— Да где ему понять, что раз на пимонском бароне рога нет, то и ботинки у него могут быть другие.
Хоть и тусклый, но наш смех вывел десятника из задумчивости и заставил действовать:
— Где вещи? Готовы сразу отплывать?
Только я собрался отвечать утвердительно, как у меня так заурчало в желудке, словно я дня три не ел. Но самое смешное, что я и в самом деле был не прочь плотно позавтракать. Поэтому первым делом поинтересовался:
— Кормят у вас в форте отменно?
Брови у десятника строго сошлись
— Для посторонних — гостевой паек! Поставки еды ограничены.
Мы с напарником переглянулись многозначительно, но если он после этого равнодушно пожал плечами и двинулся в сторону нашего лагеря, то я возмутился от всей души:
— Однако! Как же тогда великое гостеприимство Трилистья?
Ни о чем подобном я раньше и слышать не мог, но как иначе выяснить, что будет на завтрак, а то и на обед? Но представитель встречающего комитета моих экивоков о гостеприимстве явно не понял. Просто двинул головой на восток, по руслу реки и буркнул с укоризной:
— Это там кувшин вина и окорок с хлебелами один медяк стоят. А здесь пограничье, пустая земля. Все по пайку. Гостям — половинный.
— Тогда мы с собой хотим и наш вчерашний улов забрать, — заявил я со всей возможной строгостью иностранного барона. — Голодать нам по титулу не положено.
— Хорошо, заберем, — Десятник махнул рукой еще одному воину, — Корзину брать?
— В руках понесем, — обрадовал я его, — так сподручнее.
Когда мы все вчетвером вышли к нашему шалашу, мой товарищ уже успел скатать ткань-плащевку и приторачивал ее к своему рюкзаку. Я тоже подошел к своему багажу, а рукой указал на лесины нашего временного укрытия:
— Вот! Забирайте и грузите в лодку.
И сам замер, наблюдая за меняющимися лицами всех трех воинов. Обратил внимание на отвисшие челюсти местных людей и барон Копперфилд. Вначале покрутил пальцами возле своих висков, потом посвистел, а когда и это не подействовало, высказался со всем присущим его мастерству сарказмом:
— Опять где-то рогов не хватает.
Пришлось и мне махнуть ладошкой перед глазами десятника:
— В чем дело, служивый?
Он очнулся и посмотрел на меня, как на демона с пятью рогами:
— Это ведь тирпиень! — Его подрагивающий палец указывал на полуметровые куски моей вчерашней добычи.
Я только и понял: мои утверждения, что это угорь, оказались несколько ошибочными. Но признаваться в этом не стал.
— Ну и что?
— А как вы его?..
— Как, как! Ножиком, вот этим. Чик — и готово. А что?
— Тирпиень попадается не чаще чем раз в год!..
— Значит, нам повезло начать отсчет нового года.
— И девять из десяти страшно ядовитые!
— Ухты! Значит, мы начали отсчет целого десятилетия! — ерничал я.
— Так вы его ели? — с ошарашенным видом вопрошал десятник. — И даже не проверили перед этим?
— Нет, мы его не ели, — фыркал я с раздражением, — Мы его жрали! И сожрали добрую треть. И если вы начнете быстрее двигаться, то хотим надеяться, что и сегодня успеем поесть по-человечески, пока мясо не испортилось. Хватайте по пять кусков — и в лодку! Потом один вернется еще раз.
Кажется, мой титул барона стал действовать. Ибо все три воина странно дернулись, рявкнули дружно «Есть!» и бросились к полуметровым обрубкам. На вторую ходку никто не согласился, и создавалось такое впечатление, что они готовы, как в той поговорке: «Подо что влез, то и уволок». Десятнику досталось восемь, больше он не рискнул нагрузить. По шесть перед собой, как длинные дрова для печи, взяли его подчиненные. Мы охнули, закидывая рюкзаки на плечи, и пристроились к резво вышагивающей цепочке. О чем переговаривались между собой возбужденные моим бравым командованием воины, расслышать не удалось. Разве что одну только фразу:
— Мясо тирпиеня не портится три лутеня!
Мне стало плохо. Что это мы вчера такое ели и почему это я вдруг сегодня такой голодный? Вдруг мясо в моем желудке ожило и стало выедать меня из середины?
Похоже, и товарищ мой все, что надо, услышал и все, что надо, понял. Так как шел, скривившись и странно согнувшись, словно у него уже и не осталось здоровых внутренностей.
— Ты как себя чувствуешь? — спросил я, когда мы уже подошли к лодке и там началось представление под названием «А мы вам рогатого демона принесли!».
Леня старался дышать глубоко и часто, но, скорее всего, громкий переполох и восклицания солдат его все-таки раз-веселили и настроили на оптимистический лад:
— Ты знаешь, прекрасно! Другой вопрос, что я сыт настолько, что даже думать о пище противно.
— Да? А у меня наоборот: съел бы еще второй ужин.
— Ну, с тобой все ясно. Недаром дед Назар всю жизнь горбатится на домашней ферме, чтобы тебя прокормить.
— Неправда! — возмутился я такой несправедливостью к любимому человеку. — Он не горбатится, он трудится в свою радость. Да и я только недавно таким прожорливым стал.
— Уж не сегодня ли?
Глядя на его полускрытую маской улыбку, я понял, что он шутит, и перешел к обсуждению насущных проблем:
— Чего они из-за этого угря так переполошились? Ну повезло нам, ну не отравились, так что с того?
— А то ты не знаешь, что с людьми сказки да легенды делают. А похвастаться? И позавидовать? Раз в год! Раз в десятилетие! — Он фыркнул и сплюнул в сторону, — Ну и так далее.
Бесценный, по понятиям наших спасателей, груз был уложен, и нас тоже пригласили усаживаться. Хотя теперь на тяжеленные рюкзаки, странные устройства у нас в руках и одежду косились не так явно и не так удивленно. Тирпиень явно перевесил по своей значимости появление безрогих выходцев с Пимонских гор. И нас это тоже довольно сильно заинтересовало. Но спрашивать в открытую не позволяла интуиция. И так, видимо, я наговорил нечто обидное по поводу этой рыбки, потому что за все время, пока мы шли к берегу, нам не было задано ни одного вопроса.
На берегу воины действовали быстро и слаженно. Вынесли весла и шесты, сложили куски тирпиеня на щитах, а зтем натужно поволокли лодку по песку к крутому береговому откосу. Там раскрыли люк внушительной пещерки, затолкали лодку внутрь и вход тщательно замаскировали. После чего не менее тщательно убрали, подмели и устранили все следы к пещере и на мелководье и только потом двинулись вдоль берега. Естественно, что весла, шесты, свое оружие и трофейные куски тирпиеня они подхватили без всякой команды или просьбы с нашей стороны.