Блуждающий по вселенным
Шрифт:
Видимо, он помыл только руки да смочил лицо, но когда вернулся уже без маски на лице, я уже напялил на себя свежие трусы и майку и внимательно осматривал ноги. При этом свои ощущения высказывал вслух:
— Непонятно. Ни единой потертости или мозоля. Ни единой трещинки. Даже покраснений нет. Или уже все прошло?
Товарищ не удержался от подковырки:
— Случается, когда человек полгода ноги не моет.
— Неправда! Когда ты меня через воду переносил, я их по колено вымыл. Значит, полгода только начались.
Так посмеиваясь, я
— Не жмут? — ерничал земляк.
Но и я в долгу не остался:
— Нисколько! Легко, спокойно. Словно барон без баронства. Кстати, теперь наша задача — точно узнать название реки и в какую сторону она течет. А то я что-то так и не разобрался. То есть ищем карты и прислушиваемся к каждому слову. Заодно следует выяснить, почему не видно ладей купцов и путешественников, а если увидим, то немедленно следует напроситься к ним в попутчики.
— Но ты же сам говорил, что река очень похожа на Лияну?
— Похожа. Но Лияна даже чуть шире, при этом она достигает такой громадной ширины как раз перед Рушатроном после слияния с другой рекой. Откуда здесь такая водная преграда, понять не могу. Хорошо хоть с нападением кречей не прокололся, они ведь над водой вообще не летают.
Не прекращая разговора, заодно тщательно вычистил ботинки как рукой, так и чистым куском губки. Ничего постороннего не заметил, запах тоже подозрения не вызвал. Да и что с ними может случиться? Новейшие, натуральная кожа, самые современные и наиболее целесообразные в любом походе. Немного ослабил шнуровку и сделал попытку надеть на ноги свои «кислотные» ботинки.
— Фокус не удался, факир был пьян, — с сарказмом констатировал Леонид, глядя на мои безуспешные попытки. А потом с недоумением воскликнул: — Неужели ты не видишь, насколько твои ноги распухли?!
— Но они у меня не болят, — мямлил я.
— Потому что онемели! Потеряли чувствительность. Вот пройдет час-два…
Я пробовал интенсивно себя щипать за кожу на ноге и выкручивать пальцы.
— Больно! Все чувствую!
— Ерунда! Это у тебя просто зрительное восприятие. Да и вообще, думай хоть немного: раз не отрезают, значит, либо опухли ноги, либо…
Он замер на полуслове, а я тоже решил поехидничать:
— Ну? А соврать-то и нечего!
— …либо ботинки стали меньше.
— Это как? — застыл я в изумлении.
— Очень просто. Сейчас создали искусственную кожу, весьма похожую на натуральную, и делают из нее качественные подделки лучшей обуви. Но достаточно только такую фальшивку замочить парочку раз, а то и одного раза хватит, как поддельная кожа сжимается на один-два размера.
— Врешь! Сам ведь только что выдумал?
Леонид пожал плечами, заставил поднять ногу, потом взял мой ботинок и, начиная от пятки, старательно приложил подошвой к нижней части стопы. В итоге мой большой палец и, так сказать, ножной указательный вышли за пределы подошвы на добрый сантиметр.
— Ну! Что я говорил? — злорадствовал мой товарищ, кидая ботинок мне, а сам с гордым видом падая на свою кровать.
А потом продолжил хихикать и насмехаться все то время, пока я с недоумением продолжал примерочные операции уже по своему усмотрению. Ему было смешно, а мне хотелось этих подлых фабрикантов фальшивой обуви немедленно покалечить. Теперь даже по ширине подошвы мои стопы не умещались.
— Да за такое убивать надо! — орал я под заразительный и забористый хохот барона Копперфилда, раз за разом с бешенством швыряя ботинками в стену. — Уроды! У-у-у! Пусть я только до них доберусь!!
Получалось весьма шумно и колоритно. Наверное, именно так себя и ведут потомственные бароны во время короткого отдыха между сражениями, битвами и прочими развлечениями.
Но в то же самое время поднятый нами шум не сразу позволил услышать деликатный, но весьма настойчивый стук в дверь наших апартаментов. Быстро надел брюки, накинул рубашку, призвал товарища к спокойствию и, жестом указав налицо, отдыхающее без маски, выждал паузу, во время которой Леонид прикрыл шрамы. Только после этого громко крикнул:
— Смелее входите! Я еще не настолько голоден, чтобы не сдерживать свои эмоции! — При виде входящего сотника Трофима Осмолова и еще одного человека, извиняясь, развел руками: — Увы! Столы накрыть мы не успели.
— Да что вы, ваша милость! Как можно! — восклицал комендант с таким видом и искренней любовью в голосе, словно увидел родных сыновей после сорокалетней разлуки. — Дорогой Цезарь! Дорогой Лев! Стол в банкетном зале уже накрыт, и мы вас от всей души приглашаем на завтрак. Прошу прошения, что не успели накрыть раньше, но надеюсь, вы поймете, как расслабляют превратности и скука воинской службы в таком глухом, всеми забытом углу нашего царства.
Нам сразу стали понятны происшедшие превращения в характере сотника: когда к тебе заявляется человек с панацеей от смерти сорока с лишним человек, любой командир маслом растечется так, хоть самого к ране прикладывай.
Да и упоминание о завтраке вновь разбудило во мне зверский аппетит. Но сразу же припомнилась и проблема с обувью. У меня в рюкзаке имелись и отличные легкие кроссовки, но в любом случае носить их здесь было бы слишком вызывающим безумством. Поэтому я лишь ткнул пальцем на свои ноги, потом на валяющийся у стены ботинок и в двух словах поведал о возникшей проблеме.
— Стае! — позвал сотник своего денщика, и тот сразу вынырнул из-за двери, — Мчись в кладовую и подберешь из офицерской обуви сапоги на два размера больше!
Тот подхватил мой ботинок и рванул с места с такой скоростью, что чуть собственные подметки не сжег. Ну а мы стали знакомиться с новым человеком. Он уже к тому моменту смог оторвать свой безумный взгляд от оставшихся кусков тирпиеня и во время представления церемонно и с достоинством поклониться, расставляя руки чуть в сторону и отставляя правую, чуть полусогнутую, ногу назад.