Блюз Мертвого Города
Шрифт:
Везде царил запах затхлости, как в помещении куда давно не проникал свежий воздух.
Выйдя на улицу, я постоял какое-то время прислушиваясь к ветру. Его не было.
Меня вдруг пробрал озноб. Опустошающее чувство покинутости и одиночества начало разъедать моё хладнокровие.
Облака цвета хлора, словно безмолвные наблюдатели плыли по небу несмотря на полное отсутствие ветра. Тусклое солнце напоминало глаз умирающего бога.
Я завел машину и выехал на шоссе. Сейчас на ум приходило только одно место
К странностям прибавилась неподвижная стрелка топливного индикатора, я ехал уже добрых четыре часа, а бак был все еще почти полон. Голода или жажды я не чувствовал с тех пор, как разломал доски преграждающие вход в церковь.
По наручным часам семь вечера, а темнеть еще даже не начинало.
Ясность последних воспоминаний озарила сознание, воспоминание о том, как моё сознание разбилось на тысячи осколков, отдав вечности душу. Безлюдная местность, небо цвета кровавой мочи. Скорее всего я и правду умер. Это объясняет отсутствие чувства голода и другие аномалии вроде недоступной связи и бесконечного топлива. Ни демонов, ни ангелов. Значит так выглядит Чистилище.
Надо держаться наготове, вдруг встречу знакомую набожную старушку. Я усмехнулся, и тут же поежился. Только этого сейчас не хватало.
Сейчас нужно собраться с мыслями и продумать дальнейший план действий. Я решил поехать домой, а там видно будет.
Мегаполис напоминал некрополь. Пустые глазницы светофоров, как заснувшие роботы давали полную свободу действий на дороге. Было непривычно видеть транспортные артерии без машин, а улицы без пешеходов.
Здания казались тусклыми и ветхими, стояли отстраненно и забыто, как надгробья. Деревья застыли в ожидании ветра. Ни крика птиц, животных или прохожих. Все застыло в стоп-кадре как декорации к громадному театральному представлению, которое никогда не начнется.
Тишина давила, закручиваясь как пружина. Казалось, сейчас что-то случится, взрыв, крик или грохот. Но было тихо, и это ощущение угрозы буравило мозг туго натягивая нервы.
Я припарковался во дворе и осмотрел родную многоэтажку. Исполинский массив стали и бетона безучастно смотрел на меня слепыми глазами окон, ни в одном из которых не горел свет.
Тусклый блеск умирающего солнца отражался в окнах, вызывая мрачную меланхолию.
Я запер машину и ощутил укол дежавю. Совсем недавно, я уже возвращался домой.
Подбираясь к дому, вопреки своим ожиданиям, я не чувствовал спокойствия или защищенности. Казалось бы, где еще, я бы мог чувствовать себя в большей безопасности. Напротив, ощущение тревоги и нервозности, ставшее моим постоянным спутником за последние дни, холодными волнами омывало разум, ложась бременем на ясность мыслей, разъедая самоконтроль.
***
Я шагнул в подъезд, ожидая ощутить знакомую вонь. Вместо нее в ноздри бил запах сухой земли. Запах пыли, запах запустения.
Дверь в каждую квартиру открыта. Через дверные проемы я мог видеть разные варианты прихожих: средства по уходу за обувью, пыльные туфли и ботинки. В одной из квартир, на усталых обоях висел календарь. Пожелтевшая коровка в платье жевала ромашку и держала в копытцах 1997 год.
Никто не боялся кражи, потому что красть было некому.
Щемящее ощущение пустоты пронзило меня глядя на двери, ведущие в пустые квартиры. Недоверие людей, их жадное желание отгородится от мира было привычным и понятным. Раскрытые двери обостряли чувство пустоты внутри. Меланхолия и тоска резанули душу холодом, и я поежился.
В другой раз, я, поддавшись любопытству, с удовольствием бы исследовал личные мирки своих соседей. Но сейчас мне было страшно заходить внутрь. Кто знал, что я мог обнаружить.
Хотелось поскорее вернуться домой и проведать кота. При мысли о том, что с ним что-то могло случиться, моё сердце сжалось.
Кнопка лифта не загорелась при нажатии. Лифт не работал, нужно идти пешком.
***
Семь этажей открытых дверей. Семь этажей покинутых семейных гнезд и холостяцких берлог. Зрелище пустых квартир оказывало опустошающее действие. С приближением к родной семьдесят пятой, нервы натягивались все сильнее.
Моя дверь была единственной запертой среди остальных. Я достал ключ и привычным движением открыл два замка, потянул ручку на себя.
Обычно, отпирая дверь, я уже слышал мяуканье Макса, встречавшего меня. Сейчас внутри тихо. Никто не вышел навстречу.
Я бросил ключи на тумбочку в коридоре, разулся. Сняв куртку, повесил её на крючок.
Войдя в комнату, я увидел человека, сидящего в кресле. Я испугался и вздрогнул. Это было первое живое существо, кого я увидел за долгие часы после своего пробуждения. Кажется, я даже вскрикнул от неожиданности.
Это был парень лет двадцати, с соломенного цвета волосами, одетый как конюх из старых вестернов. Одежда грубая и потертая. Остроносые сапоги видали лучшие дни. Взгляд зеленых глаз был насторожен, немного испуган, но враждебности не выражал.
– Ты кто вообще? – спросил я. – Голос звучал глухо, будто я говорил через стену. – Ты как попал сюда?
– Вот и встретились, Искатель, – сказал парень. Уголки рта растянулись в нервной улыбке. Похоже он ждал меня. – Зовут Джеф. Джеф Майлз. И это просто чумовая история о том, почему я здесь.
– Американец что ли? По-русски говоришь?
– Чего?
– Отвечай быстро, что в моей хате делаешь и почему одет как колхозник с Дикого Запада.
– Какого Запада? – вопросом на вопрос ответил пацан. – Мужик ты как вообще, нормально себя чувствуешь?
– Не знаю. Нет – я опустился на кровать и вдруг спохватился: – Кот! Где мой чертов кот? Ты не видел его?
– Котов здесь не было, партнер. – Вообще никого. – Это город мертвых. А ты стало быть мертвец. Если кота твоего тут нет, значит жива твоя животина. Успокойся.