Bob Shaw
Шрифт:
Ошеломленный гигантским размахом этого замысла Сэдженер в который раз подумал о пропасти, разделяющей его собственный, человеческий способ мышления и интеллект машины. Человеческое существо сочло бы кощунственным изменить ход небесных светил для собственных нужд, но Эзоп действовал как чистый разум, лишенный всяких эмоций. Для него это было всего лишь небольшое упражнение в логике.
– Лобовой подход к проблеме часто является наиболее эффективным, – сказал Эзоп. – Вы согласны, Дэвид?
– О, полностью, –
И не будь голос компьютера абсолютно бесстрастным, таким же, как и всегда, Сэдженер задумался бы: а не подшучивает ли над ними Эзоп? Да и возможно ли, чтобы компьютер обладал чувством юмора?
Некоторое время Сэдженер размышлял над этим, а затем покачал головой и, вздохнув, продолжил восхождение к далеким снежным полям, что, сверкая на солнце, расстилались в вышине.
Deflation 2001
Перевод с англ. © А. Жаворонкова, 2003.
Лестер Перри мрачно уставился на торговый автомат, плюющий в пластиковую чашку темно-коричневой жидкостью. Вот уже почти месяц чашка кофе стабильно стоила восемь долларов, и он уже надеялся, что цена еще долго останется неизменной. Но не тут-то было.
Пригубив напиток, Перри скорчил рожу и в сердцах воскликнул:
– Десятка за чашку! А кофе-то мерзкий, да еще и холодный!
Его личный пилот Бойд Данхилл, пожав плечами, углубился в изучение своего форменного кителя и, лишь убедившись, что все золотые шнуры не потревожены небрежным движением, равнодушно пробормотал:
– Ничего удивительного. Когда на прошлой неделе начальство аэропорта отклонило требование ремонтников кофейных автоматов о повышении зарплаты, их профсоюз, естественно, призвал к проведению итальянской забастовки, и цены на кофе немедленно подскочили.
– Но ведь всего месяц назад цена на чашку кофе поднялась с четырех с половиной долларов до восьми, и зарплату ремонтников тогда увеличили на сто процентов.
– Они требовали двухсотпроцентного повышения.
– Да ребенку ясно, что администрация просто не в состоянии увеличить им зарплату втрое!
– Почему бы и нет? Добились же ремонтники шоколадных автоматов трехкратного увеличения зарплаты.
– Добились ли? – Перри недоверчиво покачал головой. – Об этом что, по ящику сказали?
– Телепередачи не транслируются уже третий месяц, – напомнил пилот. – Требования телевизионных техников о минимальной заработной плате в два миллиона в год по-прежнему не удовлетворены.
Перри с отвращением допил коричневую бурду и, выбросив чашку в урну, спросил:
– Мой самолет готов?
– Уже четыре часа как готов.
– Так чего же мы ждем?
– Соглашением профсоюза механиков легкой авиации с администрацией аэродрома минимальный срок выполнения предполетных работ увеличен до восьми часов.
– Восемь часов на замену щетки стеклоочистителя?! – Перри ошеломленно хихикнул. – Ничего не скажешь, продуктивная работа!
– На нашем аэродроме гарантированный государством минимальный срок предполетных работ всего лишь удвоен.
– Хорош закон! Значит, при сохранении почасовой оплаты по нему можно тратить на получасовую работу треть суток, а на… – Заметив на лице пилота мрачное выражение, Перри поспешно умолк.
Плохое настроение Бойда было легко объяснимо. Между ассоциацией нанимателей и профсоюзом пилотов частных двухмоторных самолетов разгорелся очередной конфликт. Наниматели предлагали пилотам семидесятипятипроцентную прибавку к жалованью, а те в свою очередь требовали сто пятьдесят процентов плюс премиальные за дальность полетов, и в обозримом будущем разрешения конфликта не предвиделось.
Они помолчали, думая каждый о своем. Наконец Перри сказал:
– Распорядись, пожалуйста, чтобы носильщик отнес мой чемодан в самолет.
Данхилл покачал головой:
– Носильщики бастуют с прошлой недели, так что вам придется надрываться самому.
– А им-то чего нужно?
– Они возмущаются, что в наши дни слишком многие носят свой багаж сами.
– Н-да.
С тяжеленным чемоданом в руке Перри пересек бетонную площадку, поднялся по трапу на борт самолета и, усевшись в одно из пяти пассажирских кресел, аккуратно пристегнулся. Желая скоротать время в полете, он решил полистать журнальчик поцветастей, но журнальный столик оказался пуст, и Перри с горечью вспомнил, что из-за забастовки полиграфистов вот уже вторую неделю ничего не издается.
Авиадиспетчеры с кем-то горячо торговались, от чего приготовления к взлету чрезвычайно затянулись. Наконец самолет вырулил на взлетную полосу и поднялся в небо, а Перри погрузился в тяжелую дремоту.
Разбудил его резкий порыв обжигающе холодного ветра. Открыв глаза, он вздрогнул. У распахнутого люка стоял Данхилл, его смятую униформу стягивали парашютные ремни.
– Что?… Что стряслось? – воскликнул Перри. – Пожар?
– Нет, – подчеркнуто официально сообщил пилот. – Просто я бастую.
– Ты шутишь.
– Отнюдь. Только что поступила радиограмма: отвергнув справедливые требования профсоюза пилотов частных двухмоторных самолетов с низкой посадкой крыльев, наниматели покинули стол переговоров. Заручившись поддержкой независимых профсоюзов пилотов одномоторных самолетов с низкой посадкой крыльев и двухмоторных самолетов с высокой, наш профсоюз отдал всем своим членам распоряжение о прекращении работы ровно в полночь. То есть приблизительно через тридцать секунд.
– Но Бойд!… Что же будет со мной? У меня же нет парашюта!