Бобо

Тарасава Юстасия

Лестница в пятое небо была каменная и идти по ней было совсем не страшно. Почти не страшно.

Я пришёл воспеть твои края,

Благодатный ветерок полдневный,

Призови ты солнца луч безгневный,

Чтоб дышал он, блеска не тая,

Чтоб весь мир он растопил, как льдину,

Чтоб цветы вернулись к нам в долину...

Шестая лестница была золотой с широкими перилами. Я бежал по ней вприпрыжку.

И мы поймём, в сколь тонких дозах

С землёй и небом входят в смесь

Успех и труд, и долг, и воздух,

Чтоб

вышел человек, как здесь.

Седьмая была алмазной. Она так слепила глаза своим сиянием, что от взгляда на неё струились слёзы, я поднялся наверх заплаканный.

Будет время, - ясная погода,

Тишина, ни ветра, ни дождя,

Ты рассыплешь искры с небосвода,

До предельной яркости дойдя.

Облаков над ней не было. Зато от лестницы вела алмазная дорога к сияющему дворцу. Значит, вот где обитает Распорядитель Мирового Порядка. Двери во дворец были открыты. По обеим сторонам у входа сидели волки размером с лошадь, но они даже не зарычали, когда я проходил мимо. В алмазном зале на золотой скамье возле хрустального фонтана восседал Мориге Гмерти. Я на всякий случай уточнил: - Ты Мориге Гмерти?

Он улыбнулся золотыми губами и спросил: - А ты ожидал здесь увидеть ещё кого-то?

Я помотал головой. Его страшные горящие глаза видели меня насквозь, он знал, зачем я пришёл, я чувствовал это. Поэтому молча расстегнул ремень, вытащил Книгу и подал ему. Снял с шеи шнурок и отдал ему виноградный ключ.

– И ты не заглянул?
– удивился Гмерти.
– Не посмотрел, что тебя ждёт?

– Ты же знаешь.

– И не хотелось?

– Хотелось, - признался я.
– Очень. Моя мама ранена ядовитым кинжалом каджей и я хотел открыть Книгу, найти мамину страничку и узнать, выж... выздоровеет ли она.

– Сейчас увидим.

Я думал, он откроет свою Книгу и посмотрит, но он поманил кого-то пальцем и в открытое окно заглянул гигантский орёл.

– Маму его принеси, - велел Гмерти.

Орёл исчез. Раздался свист рассекающих воздух исполинских крыльев, ветерок забросил пёрышко в окно. Я вспомнил рассказы Сагитариуса и подумал, не у таких ли орлов иногда рождается щенок с крыльями? И ещё подумал, как здорово было бы, если б у меня была крылатая собака. Но вслух ничего не сказал.

Вернулся орёл довольно быстро и, прижав крылья к телу, вполз в алмазный зал. На спине у него лежала мама и было понятно, что она не сама легла - её положили. И что она уже не встанет. Когда я её увидел, я сразу это понял. Надо было ещё в крепости заглянуть в Книгу, чтобы не надеяться зря. Мама лежала абсолютно белая и не дышала.

– Мамбери, платок!
– сказал Гмерти.

Один из волков вбежал с платком в зубах. Гмерти взял из его пасти платок, намочил в фонтане и положил на мамину рану. Мама громко вздохнула и её щёки порозовели.

– Что это?
– выдохнула мама.

– Платок бессмертия, - объяснил Гмерти.

Платок бессмертия! Как будто это было в порядке вещей!

Он убрал платок. Рана исчезла без следа.

А

потом мы сидели и долго разговаривали втроём: Гмерти, мама и я. Вы пили когда-нибудь чай с богом? А я пил! Правда, не чай, а бахмаро. Лимонный. А мама - с вишней. А Гмерти, если честно, пил мацони. И рассказывал про алфавитную лозу и виноградный алфавит. И про Книгу Жизни. И кто, когда и как её украл, и почему именно нам с мамой она досталась, и зачем были все эти приключения, и что нам делать дальше. Но этого я вам не расскажу. Мне же Гмерти это по секрету доверил.

А я рассказал ему про разноцветных ворон и Гмерти от души смеялся над моей классификацией. "Это ты хорошо придумал, Бобо!
– согласился он.
– Одного я только не пойму: почему люди так любят сравнивать себя с животными и птицами? Неужели так скучно быть просто человеком?"

А после чаепития крылатые кони раши отвезли нас с мамой в Тёплый Город. И, что странно, там никто не удивился, увидев, как с неба спускаются златокрылые кони. Как будто и это было в порядке вещей! Интересно, они вообще хоть чему-нибудь удивляются в этом Тёплом Городе?

А ПОТОМ

мама отлично выступила на конференции, после её доклада зал встал и аплодировал стоя.

А потом на прогулке мы встретили человека, похожего на Ахракара, и он мне подмигнул. Я ему тоже подмигнул, но подходить не стал - всё-таки он шёл с семьёй, а объяснять правнукам, что я выпустил их прадедушку из старой шкатулки как-то неудобно, согласитесь.

А отец Теймураз в Невели улыбался, когда я на исповеди рассказал ему про гвелешапи, дэвов и каджей.

А полицейские хохотали до слёз, когда мы с мамой давали показания. И вернули мне мой рюкзак. Ну, тот, который я на мосту сбросил, когда от чудищ удирал.

А Нодар - настоящий Нодар, не кадж - подарил мне сборник стихов о Тёплом Городе, я раскрыл наугад и прочитал:

Кто уезжал, тот знает непреложно -

уехать из Тбилиси невозможно.

Тбилиси из тебя не уезжает,

когда тебя в дорогу провожает.

Это правда. Уезжать из Тёплого Города не хочется.

"Оставайтесь!" - предложили мамины коллеги. "Здесь нет русской школы, Бобо негде учиться!" - загрустила мама. "А мы откроем!" - хором ответили они. И они откроют. Гмерти тоже так сказал - откроют.

И всё-таки мы уехали. И вся эта история стала казаться сном. Было, да и не было ничего. Я записал её в эту тетрадь и завершил, как принято в Тёплом Городе:

Кто придумал эту сказку

И кто выслушал её -

Боже, дай им в равной мере

Милосердие твоё!

Каникулы кончились, снова началась школа. Однажды я сидел дома за партой, учил уроки (да ладно, играл в компе). И вдруг раздался звонок в дверь. Я открыл, на площадке никого. А под дверью - щенок с крылышками по бокам, а на ошейнике у него было написано: "Бобо, прилетай!" Я назвал его Курша.