Бочка порядка, ложка хаоса
Шрифт:
— Пап? — позвал Максим, давя неуместное хихиканье. Очень уж действия третьего фелта были похожи на действия фокусника средней паршивости.
Цирк, как есть — цирк. Клоуны есть, из арбалетов стреляют, теперь вот монетки исчезают. Дальше, наверное, пудели в юбочках появятся.
— Портал это был, портал, — проворчал Ижен. — Он приказал своей армии разбегаться и объяснил как и куда. И о предательстве рассказал.
— Ага, — сказал Максим и потер переносицу.
Интересно, воссоединяться со своей армией Етанай-до собирается? Или останется жить во дворце Серых Туманов вместе с
Лакья, не обращая внимания ни на арбалетчиков, ни на раздающую команды Ризму довольно бурно выяснял отношения с девушкой, которая успела отвесить ему пощечину. Причем, на взгляд Максима, претензии у него были странноваты. Если эта девушка не телепат, то ухаживал дядя из рук вон плохо. Он вообще чемпион по отвратительному ухаживанию. Максим бы на месте девушки тоже не догадался, что каман Лакья оказывает знаки внимания.
— Дурдом, — сказал парень и на всякий случай отошел от носилок с камнями, а то Ризма начала искать желающих их нести.
К тому моменту, как все собрались и построились, а проводники сквозь границу взялись за руки, арбалетчики несколько утомились и стреляли вяло, в разнобой. Блондин со странной прической что-то хрипло кричал, наверняка угрожал, но Етанай-до делал вид, что не слышит его, а может и не знает. Он тратил время гораздо продуктивнее, объяснял кучкующимся вокруг него зеркальщикам почему нужно шагнуть по приказу и что может случиться, если шагнуть они не успеют. Пугал, в общем, оторванными конечностями и половинками тел. Максим ни о чем подобном не слышал. Проводники сквозь границу, судя по их удивленным лицам, тоже.
— Готовы? — спросила Ризма.
Подождала пока все вразнобой ответят, что готовы и скомандовала:
— Шагаем на счет три! Раз! Два! Три!
И Максим шагнул, вместе со всеми.
И оказался на вытоптанном поле, окруженном высоким забором.
— Что это за фигня? — спросил у вселенной парень.
— Испытательный полигон, — представил фигню папаша. — Ты пока любуйся, привыкай. Тебе тоже придется проходить здесь испытания. А мы будем решать что делать дальше и кого куда отправлять.
Максим посмотрел на притихших зеркальщиков и кивнул. А потом отошел в сторону, и стал любоваться и привыкать. Пейзаж откровенно не вдохновлял. Поле оказалось не просто вытоптанным. Местами оно было выжжено, местами виднелись подозрительные ямы и еще более подозрительные участки присыпанные песком. На выживание его будут тут испытывать, что ли?
Обсуждали сложившееся положение взрослые и умные довольно долго. Причем, к удивлению Максима, хоть временами оно и напоминало выяснение отношений, но выяснение было вежливое и цивилизованное. Зеркальщикам хотелось вернуться домой за семьями, которые прятались в каких-то горах. Им доказывали, что семьи и без них эвакуируют в мир доброго Ярослава. Они в свою очередь хотели лично в этом убедиться. Ризма отказалась рисковать проводниками сквозь границу и заявила, что в таком случае пускай их ведет убеждаться Максим. За что была обругана Иженом.
Етанай-до почему-то сидел в стороне и в обсуждении не участвовал. Он вообще, словно постарел. Мрачный, голова и плечи опущены, смотрит вниз. Максим, которому рассматривать подозрительное поле надоело, подошел к нему и сел рядом. Мужчина окинул его внимательным взглядом.
— Размышляете, сколько ваших солдат послушается и уйдет, и у скольких это получится? — спросил парень.
— Большая часть тех, кто считается моими личными солдатами и мало кто из остальной части армии, — сказал Етанай-до. — Я долгое время подбирал себе разумных и не верящих, что Озаряющий способен их спасти. Думал, что смогу поднять восстание, был уверен, что бездонные провалы появляются из-за жертвоприношений, что они что-то нарушают в ткани мира.
— Вы были не так и не правы, — сказал Максим.
— Только с восстанием опоздал. Даже со своим появлением на свет опоздал. Судьба надо мной посмеялась. Я хотел спасти свой мир, а стал просто предателем.
— У вас не было выбора, так вы хоть кого-то спасете, — сказал парень.
— Никого я не спасу. Незачем себя обманывать. Даже если я стану на площади перед библиотекой и начну кричать, что мир умирает, мне мало кто поверит. И сбежать из мира попытаются именно те, кого тот мальчик видеть не желает — служители Озаряющего. Они точно знают, что никому и ничем их жертвоприношения не помогают.
— Ну, этих Ярослав к себе не пустит, — сказал Максим.
Етанай-до только кивнул.
Потом подошел Ижен и поманил третьего фелта за собой. О чем они разговаривали, Максим не слышал, слишком уж шумели все еще торговавшиеся сати и зеркальщики, а наговорившись почему-то пошли к нему. Причем, у отца было такое недовольное лицо, словно он только что продал душу дьяволу и сразу же понял, что продешевил.
— Максим, можешь отвести нас в замок Етанай-до? — спросил Ижен. — Проводников сквозь грань в этом случае беспокоить не стоит. Да и не смогут они попасть в место, которое находится далеко от тонкого места.
— Тоже хотите украсть парочку книг? — полюбопытствовал парень.
Мужчин переглянулись.
— Нет, — сказал Ижен. — Хотим украсть одного из его сыновей.
И невежливо ткнул пальцем в Етанай-до. Тот только скривился.
— Украсть? — переспросил Максим.
— Сам он не уйдет, а нам может пригодиться.
— Не уйдет?
— Этот… — Етанай-до явно выругался, — мститель. Он даже со своей Лигой не уйдет, ему хватит ума решить, что его обманывают. Решит, как только узнает, что я пришел вместе с сати. А если и поверит… Он все равно останется. Чтобы убедиться — храмы Озаряющего канули в бездну вместе со всем миром.
— О-о-о-о… — только и смог сказать Максим.
Что же эти храмы сделали мстительному сыну Етанай-до?
— И где ваш сын? — спросил у третьего фелта.
— Не знаю. Официально я от него отрекся. А на самом деле не видел уже шестнадцать дней.
— Ага, — сказал Максим, ярко представив, как они ищут того, не зная где.
— Но они знают, — указал на представителей Лиги Спасения Етанай-до.
— Думаю, если вежливо попросить, они не откажутся нам сказать, — добавил Ижен.
На отца Максим посмотрел с большим сомнением. С таким выражением лица, как у него вежливо не просят, скорее угрожают.