Боцман с «Тумана» (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Вас привезли прямо туда на транспорте, на пароходе?
— Нет, сначала высадили в маленьком заливе, потом погрузили в машины…
— Может быть, припомните ориентиры… Очертания местности вокруг?
— Там одинаковые, совсем одинаковые скалы… Кроме тех треугольных холмов… — Она помолчала: — Да, еще вот что… Наш лагерь был в таком странном месте… В кольце скал, точно в высохшем озере… Точно на дне высохшего озера… И сверху и по гребню — колючая проволока… За нее схватился тот мальчик… И второй ряд проволоки внизу, вокруг землянок. И в этой клетке, глубоко внизу, —
— Значит, вы жили вместе с моей женой?
Она вскочила. Подняла руку беспомощным отрицающим движением. Не сводила с него светлых, мучительно светлых глаз.
— Вы сказали, что все женщины жили в одном котловане. Как же вы могли ни разу не встретиться с Настей?
— Я не встречалась с ней, — тихо произнесла женщина. — Вы меня не поняли. Я с ней не встречалась.
— Но ведь вы сказали…
— Дайте мне отдохнуть. — Она тяжело села на камень. — Уверяю вас — я ничего не скрываю… Но я так устала. Дайте мне отдохнуть…
— Хорошо, — сказал Медведев. — Идите отдыхайте…
Глава одиннадцатая. Боцман дает координаты
Медведев лежал у края высоты, сжимал ледяными пальцами бинокль, вновь и вновь просматривал пустынный далекий берег.
Нечеловеческая тоска сжимала сердце, лишала дыхания и сил. Когда кончил разговор с Марусей, взглянул на окрестные скалы. Солнечный свет показался черным. Что-то, как грохот близкого прибоя, шумело в ушах.
Так вот — он узнал наконец о семье. Увидел женщину, вышедшую из фашистского ада, — призрачное, тусклое подобие прежнего человека. Неужели Настя тоже стала такой?.. Если еще жива… И Алеша… «Малыши вымирают», — сказала эта женщина.
Может быть, сейчас Алеша, заброшенный, голодный, не понимающий, за что такая мука свалилась на него, лежит где-нибудь в каменной пещере, в холодном, темном углу. И невозможно прийти на помощь… А эта женщина путает, недоговаривает чего-то…
Медведев скрипнул зубами, ударил кулаком по скале. Боль пронзила руку. Опомнился, снова стиснул пальцами гладкие раструбы бинокля.
Сейчас не время тосковать и ныть, нужно что-то предпринять, и как можно скорее… Он лежал, раскинув ноги, укутанный в плащ-палатку, глядя на берег, на бесшумный океан с ободком пены у скал.
И по мере того как он всматривался в берег и море, будто темная пелена спадала с глаз, шум в ушах прекратился, мысли текли спокойнее. Море, любимое, ни с чем не сравнимое, как будто входило в душу, просветляло, захватывало в свой вечный безбрежный простор.
Солнце спускалось за скалы. Небо было в нежнейших, налитых мягким сиянием перьях желтого, жемчужного, алого, розоватого цвета. Вода, лиловая у линии рифов — они казались сверху черным, еле видным пунктиром, — к горизонту светлела, горела металлическим глянцем, отливала золотом и изумрудом. И, по сравнению с этим сиянием, берег казался темно-синим, затянутым мглистой пеленой. Красноватые пятна, как запекшаяся кровь, были на дальних склонах. Может быть, Настя и Алеша смотрят оттуда… И не только они! Сотни других пленников фашизма, на помощь которым
И он работал опять: засекал новые точки — по блеску бинокля, по вращению ложной скалы, — заносил их на карту. Таких новых точек было немного. Больше подтверждались прежние наблюдения…
Наконец он свернул карту. Окоченевший, пронизанный ветром насквозь, отполз от края высоты.
Обстановка очень осложнилась. На Чайкином клюве два посторонних человека… Мог ли он избежать этого, мог ли Агеев не приводить их сюда? Нет, нужно было оказать помощь потерпевшему бедствие, нельзя было покинуть его и эту женщину в горной пустыне… Документы летчика в порядке, рассказ женщины подтверждает его слова. Но теперь каждое мгновение необходимо быть начеку… Радировать обстановку в штаб, немедленно запросить указаний…
Выполнение задания… Думать сейчас только об этом. Не достигнута еще главная цель — старшина доказал, что невозможно преодолеть подступы к секретному району. Но может быть, этот О'Грэди, эта Рябова все же помогут уточнить координаты. Рябова явно недоговаривает чего-то — нужно еще раз, в присутствии Агеева, поговорить с ней…
— Старшина! — подозвал боцмана Медведев.
Агеев подошел своей обычной, скользящей походкой. Увидев лицо командира, стал сильнее посасывать незажженную трубку.
— Как дела, боцман?
— Все нормально, товарищ командир. Гости наши отдыхают: девушка — в кубрике, летчик под скалой устроился, снаружи. Я с ним еще побалакал. Он мужчина ничего, добродушный, слышали: даже револьвер свой мне простил…
— Постоянные вахты, как я сказал, установили?
— Так точно. Кульбин от передатчика не отходит. Фролов — на вахте, возле ущелья. Скоро время их подсменять.
— Видишь, старшина, дело какое… — Медведев вынул папиросу, но глянул на боцмана, на его незажженную трубку и сунул папиросу в карман. — Нужно бы десант вызвать, ударить по этому гнезду. Только вот неизвестно расположение самого объекта. Место его радировать не можем…
— Насчет его места, товарищ командир, я кое-что смекаю.
Медведев вскинул голову.
— Вы же сказали, что разведать ничего не смогли?
— Разведать не смог, а координаты его теперь назову точно. Мне этот летчик и девушка все разъяснили.
— Они же не могут ничего уточнить.
— А все-таки сообщили все, что нужно. Разрешите карту, товарищ командир.
Он отвел Медведева под скалу, развернул на камнях карту.
— Летчик, я слышал, сел в первый раз там, где туман рассеялся. Потому и самолета не повредил.
— Верно, — сказал Медведев.
— А девушка, Маруся эта, говорила: по опознавательным знакам издали определила, что самолет английский, потому в него и забралась. Помните, товарищ командир?
Медведев кивнул.
— Туман весь вчерашний день на скалах жил, только к вечеру разошелся. Ветер дул из-за гор, что берег повсюду прикрывают. Только один раз туман уходить стал, это когда я в горах бродил утром. Тогда подул побережник с моря. И так с полчаса дул. А объект этот, девушка говорила, в береговой черте…