Боцман с «Тумана»
Шрифт:
Глава седьмая
ТРУБКА РАЗВЕДЧИКА
Далеко на весте, за сизым барьером скал, видна была полоска бегущей в неизвестность дороги. Дорога выбегала из крутого ущелья и вновь терялась в горах, отделяющих океан от болотистой тундры. И бескрайняя океанская рябь представлялась неподвижной студенистой массой, отгороженной от берега снеговой каймой. Но это был не снег, а пена неустанно ревущего внизу океана.
А над Чайкиным Клювом вечно свистели ураганы, будто Роза ветров расцвела именно здесь, на неприступной вершине. И нужно было старательно придерживать карту руками, со всех сторон прижимать ее осколками скал, чтобы один из налетающих вихрей не подхватил и не унес ее прямо в море.
Рано утром, закутавшись поверх ватника плащпалаткой, Фролов подползал к пахнущему морем и горной сыростью краю скалы и, осторожно выглянув, устраивался поудобней.
Нужно было отстоять («вернее — отлежать», — шутил Фролов) четырехчасовую вахту, обследуя в бинокль каждый метр береговых просторов. Первое открытие Фролов сделал утром на следующий день.
— Товарищ командир, смотрите!
Медведев лежал рядом, ветер бил в лицо, свистел вокруг линз морского бинокля.
— Видите, у высоты шестьдесят, слева, курсовой угол сорок!
Медведев смотрел неотрывно. Как выросла в полукружиях бинокля эта рябая плоская скала! Скала как скала. Ничего необычного не замечалось в ней…
— Глядите, товарищ командир, глядите!
И Медведев увидел. Скала медленно двинулась. Стала вращаться вокруг собственной оси.
— Орудие береговой батареи! — крикнул сквозь ветер Фролов.
Да Медведев и сам видел: это не береговой гранит, это — орудие, замаскированное вращающимся щитом, покрашенным под цвет камня. Медведев сделал отметку на карте берега, полученной в штабе.
Только на первый взгляд берег казался необитаемым и безлюдным. Он жил тайной неустанной жизнью. Укреплена была каждая высота.
— Значит, не зря заставили нас сюда такой путь прошагать, — сказал Фролову Кульбин. — Попробовали бы мы высадиться прямо здесь — задали бы нам жару!..
Это было после вахты Фролова, когда сигнальщик отогревался в кубрике, пил горячий, припасенный Кульбиным чай. Радист не договорил. Стремительный гул самолетных моторов надвигался снаружи. Сигнальщик выглянул осторожно из-под скалы.
Мелькнули темные очертания крыльев, замерцали пропеллеры. Самолет прошел над скалой так низко, что Фролову показалось: увидел очки летчика под прозрачным колпаком кабины.
Фролов ударил кулаком по колену:
— Жалость какая, Вася, что в секрете сидим. Я бы его из автомата угадал — он бы как миленький в скалы врезался. Знаю, как их бить, — взял бы на три фигуры вперед.
С необычайной суровостью Кульбин глядел на него:
— С тебя станется — ты и из секрета выстрелишь. Эх, Димка, еще, может быть, вспомним мы ту твою спичку! Не зря с самого рассвета сопки, как улей, гудят. Ведь это они нас ищут.
И впрямь, немецкие разведчики с утра шныряли низко над сопками. Весь день Агеев пропадал где-то в горах, вернулся лишь к вечеру. Весь день Медведев пролежал над картой у среза скал, а когда стемнело, устроил в кубрике совещание.
— Кое-чего сегодня добились…
Он смотрел на свежие отметки, покрывавшие карту.
Но наша задача — не только обследовать берег. Мы должны найти важный военный объект, скрытый в этих горах. Видите, как подступы к нему защищены с моря. Но координаты самого объекта? Их нужно установить как можно скорей!
Разрешите, товарищ командир? — Присев на корточки, Агеев посасывал незажженную трубку.
— Слушаю, старшина.
— Товарищ командир, понаблюдайте дорогу на весте. Я нынче, от нечего делать, туда все утро глазел. Когда в разведку ходил, к этой дороге подобрался. Не заметили: по ней будто мураши ползут? Это люди, вернее, фашисты. А точки побольше — это, понятно, грузовики.
Агеев нагнулся над картой, провел по ней загорелой рукой:
— Заметил я, когда машина идет на норд-вест, никого не подбирает, не останавливается. А когда на обедник, то бишь на зюйд-ост, — останавливается, прихватывает пешеходов. Вопрос — почему?
— Объект на зюйд-осте, ясно! — не удержался Фролов. — Ловко подмечено!
— Быстро и неверно, — хмуро взглянул Агеев. — В норд-вестовом направлении нужно искать. Почему туда машина никого не берет? Потому что идет с грузом. А возвращается порожняком, подбирает попутчиков! В норд-вестовом направлении загвоздка.
— Прав старшина… — задумчиво сказал Медведев. — Что ж, надо на практике догадку проверить. Завтра с утра, товарищ Агеев, снова идите в разведку — посмотрите, что за район, можно ли туда проникнуть.
Его голос дрогнул. Может быть, так близко разрешение всех сомнений и страхов? Если добыть точные координаты…
Он старался не мечтать напрасно, не тешить себя несбыточными, быть может, надеждами. Резко свернул карту, встал с койки:
— Ну, товарищи, отдыхать. Сейчас сам встану на вахту, за мной Кульбин. Ложитесь, Василий Степанович, отдыхайте. И остальным советую, пока есть возможность.
Он вышел наружу. Кульбин лег на нары, укрылся плащ-палаткой. Густая темнота заполняла кубрик.
— Сергей, может, прилег бы тоже? Нары широкие, места хватит…
Агеев не откликнулся: его не было в кубрике.
— А ты, Дима? Фролов молчал.
— Ну, не хотите, как знаете… Мое дело — предложить…
И Кульбин быстро заснул; спокойное дыхание слышалось из темноты.
— Спишь? Ну спи! — пробормотал досадливо присевший на банку сигнальщик.
Ложиться не хотелось. Было беспокойно на сердце, все больше чувствовал себя виноватым перед товарищами. Эта проклятая спичка! Не зря лучший друг — Вася Кульбин — тоже бросил ему упрек. И не зря так сурово ведет себя с ним старшина Агеев. Конечно, Агеев презирает его, Димку Фролова, балтийского матроса, компанейского парня. Почему бы иначе дважды отказался от перекура? Впрочем, странно: старшина, похоже, не курит совсем, только сосет свою неизменную трубку.