Боди-Арт
Шрифт:
Рутегр вздохнул и посмотрел на легкую рябь остатков выпивки в стакане. Он понял, что ему нужно налить еще. Сейчас было почти утро, но какого черта? Он не спал. Он сомневался, что кто-либо спал.
– Но мы закончили, - сказал он.
– У нас уже есть финал, настолько ебанутый, насколько это возможно.
– Нет, - тут же ответил Хавьер. Он указал на мешок под ногами. – То, что внутри, настолько ебануто, что все то, что мы делали до этого, по сравнению с этим, просто детские игры. Вы всегда говорили, что хотите сделать искусство из плоти, так ведь?
Рутгер кивнул, его покинул воздух, из-за чего он осунулся.
– Так вот, - сказал Хавьер, растегивая мешок.
– У кое-кого была такая же мысль.
* * *
Кэнди не видела Джессику, пока она не прошла мимо ширмы на заднем крыльце. Она возвращалась к бассейну и неожиданное движение девушки, выходящей из воды, заставило сердце Кэнди остановиться.
Джессика посмотрела на нее, оценивая ее озадаченность.
– Все в порядке?
– Ты просто меня напугала.
– Ага. Похоже я всех пугаю последнее время.
По-прежнему лило, как из ведра и то, что Джессика в это время купалась, делало это странным и неестественным. Девушка выгляделa слишком бледной на фоне ряби воды, голубизна воды и ее веснушки были очень яркими при зарождающемся рассвете, подобно маленьким вишенкам, которые сочились из ее кожи. Кэнди готова была поклясться, что их вдвое больше чем обычно.
– Да, просто, я не очень хорошо себя чувствую, – продолжила Кэнди.
– Видимо перебрала с выпивкой.
Но дело было не в этом.
Как бы она не старалась погрузиться в пьяное состояние, оно просто не наступало. Она опустошила бутылку и по прежнему даже ходила прямо. Ну, во всяком случае, ей так казалось.
– Бьюсь о заклад, ты рада, что завтра едешь домой, - сказала Джессика.
– Да. Я соскучилась по Лос-Анджелесу. По дому, по моим вещам. Рада буду оказаться дома. А ты?
Джессика начала плыть на спине, из-за чего дождь начал падать на нее спереди.
У нее груди стали больше?
– Меня ничего не ждет... Дома. Ничего.
– Ну, это неправда. Хотя бы Тоби вспомни.
– Тоби уезжает. Все хорошее уходит. Ты это знаешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, как все хорошее уходит, Кэнди. Как твоя невинность, твоя молодость и твой муж, Дэвид.
Кэнди сковало, когда она услышала, что Джессика произнесла его имя. Она не делилась с ней ничем личным, особенно о Дэвиде. Единственным человеком, который мог ей о нем рассказать, был Рутгер, но зачем ему это?
– Откуда ты знаешь о моем муже? – спросила она.
– Ты сама сказала.
– Нет, не говорила.
– Он вырезан по всей тебе, Кэнди. В грусти, разводах под глазами, в морщинах на концах твоих губ. Все твое тело ноет о нем. Я могла учуять эту боль, когда мы трахались.
Да, она свихнулась. Я понимала, что она ебанутая на голову, но все еще хуже, чем я представляла. Она поехавшая психопатка.
– Ничего тебе не известно о моей боли, – сказала Кэнди.
– Отнюдь. Мне известна боль каждого. Раскаяния Рутгера из-за того, что у него никогда не будет детей, сожаления Хавьера за то, что он бросил свою больную мать и младших родственников, убегая от мексиканской полиции, секрет Билли, что он желает других мужчин, но сам не может себе в этом признаться. Я все это знаю. Их боль излилась на меня. Поэтому они так сильно хотят меня выебать, и поэтому им нравится смотреть, когда меня жестко ебут. Всем мужчинам нравится, а также большинству женщин. Они хотят видеть как я разбита, поэтому они калечат меня еблей, заставляя свою боль выбрызгиваться из их тел, чтобы моя "киска", задница либо рот, могли проглотить ее для них, чтобы я смогла переработать их ничтожность в нечто важное.
– И что же это? – cпросила Кэнди, в бешенстве на больную суку.
– В искусство, конечно. В искусство.
* * *
Тело было большим, чем просто одним телом. Это были разрозненные части нескольких женщин, слитые воедино в отвратительном сооружении. Это была смесь плоти – падшая адская мозаика, сшитая вместе истерзанным сознанием. Рутгер отставил выпивку. Она бы ему уже все равно не помогла. Только не сейчас.
– Кто, черт подери, сделал это? – пялясь на это, спросил он.
– Вероятно, это сделал могильщик, – oтветил Хавьер – Думаю, какие-то части были от того туловища, которое у нас было до этого. Невероятно, правда?
– Невероятно? Да это, блядь, мерзость ебучая!
Хавьер рассмеялся, его смех был сиплым от того, что он курил сигару.
Билли встал и просто вышел из комнаты, не проронив не слова. Спустя пару секунд они услышали, как за ним захлопнулась дверь.
– Че это с ним? – спросил Хавьер.
Рутгер потер бровь и вздохнул, он втянул голову в плечи. В нем сейчас царила глухая, безнадежная печаль. Он хотел улететь куда-нибудь очень далеко отсюда - в Рим либо в Париж, где никто его не знал, и где он мог притвориться, что действительно является кем-то новым, и забыть того человека, которым он был какое-то время. Он хотел снять номер в отеле с захватывающим видом, есть экзотические блюда, которые набивали бы его живот и убаюкивали его к тринадцатичасовому сну.