Боец без правил
Шрифт:
2
– Что – с твоей рукой? – удивился Гриня, когда Глеб, как ни в чем ни бывало, уселся рядом с ним за одну парту.
– А – так, ерунда! Малость кипятком ошпарил…
– А как же – тренировка? А – наш спарринг? – всерьез обеспокоился Гриня.
– А – никак!
Заметив круглые от удивления глаза товарища, Глеб поспешно добавил.
– Ну, с этим, сам понимаешь, чувак, придется немного повременить.
Гриня с видимым облегчением и в то же время сочувствием
– А то я уж подумал, что ты того…
– Чего это – «того»?
– Завязать решил с боксом! – честно признался Гриня.
– Ну, это – вряд ли!
«Хорошо, хоть про перчатки ничего не спросил! – подумал Глеб, свернув с привычной дороги, которая вела к нему домой. – У бабули пока поживу! Она – добрая. Она меня поймет! Не то, что некоторые…»
Глеб ужасно злился на свою мать, и от этого ему делалось еще больнее. Мало того, что вечно пьяный папаша всю жизнь их тиранил, так теперь ополоумевшая от горя родительница сменила его и, медленно и верно, превращалась в настоящего монстра!
Бабушка Глеба жила в собственном захудалом домике почти на самой окраине одного из рабочих поселков, разбросанных здесь и там, на довольно обширной территории горняцкого моногорода.
– Это, надо ж, кто по мою душу объявился!
Едва он ступил на порог, бабуля, раскрыв объятия дорогому внучку, ринулась к нему навстречу. Прижимаясь к ее теплой груди, Глеб едва не расчувствовался. Обида до самых краев переполняла его сердце. Но ему не хотелось, чтобы бабуля жалела его. Ведь он, все-таки, был мужчиной.
– Давненько! Давненько ко мне не захаживал, соколик, ты – мой! Что? Небось, соскучился? Вспомнил, что кроме матери у тебя еще и я есть!
– Вспомнил, вспомнил, бабуль! – согласно кивнул Глеб.
Отступив на шаг, старая женщина внимательно посмотрела на дорогого внучка.
– Или я не права, и пришел ты ко мне совсем по другому случаю? Ладно. Садись скорей за стол! Щас досыта всем подряд накормлю. А ты сам мне все потом расскажешь. Договорились?
– Договорились, бабуль!
Глеб не хотел перечить мудрой женщине. Наоборот. Именно в ней он искал своего верного союзника.
Наконец, с обедом было покончено.
– А сколь перчатки-то стоят?
Глеб в ответ лишь пожал плечами.
– Гринька сказывал, что дорого.
– Ну, да ладно! На смерть берегла… Значит, еще рано мне помирать. Успею до этого случая деньжат прикопить!
И бабуля, скрывшись в окутанной полумраком спаленке, скоро вышла из нее и решительно сунула Глебу в руку довольно крупную купюру.
– А, что дальше делать… Ты сам знаешь! Одна нога – здесь, другая – там… С матерью твоей я по душам тоже поговорю…
Но та, как будто бы наперед все знала. И в то время как Глеб, ликуя в душе, примерял новенькие перчатки, внезапно объявилась на пороге отчего дома.
– Мам!
– Чего ты разошлась не на шутку, Маша! Орел, сама знаешь, высоко в небе парит. А этот, твой… Тьфу! Не знаю даже, как его назвать-то! Шалопая бессовестного… Каждый день на карачках домой приползал… А, ты говоришь, орел!.. Червяк – он, дождевой, а – не птица благородная! Змей подколодный! Чтоб ему… Прости, господи!
Они еще какое-то время спорили, если это можно было назвать спором. Но, в конце концов, Марье Сергеевне все изрядно надоело. Устало махнув рукой, она направилась к порогу.
– Как знаешь, мам! Но потом, ты во всем будешь виновата! Ты!..
– Ой, ну надо же усовестила…
– Да, нет! Это я – так. К слову…
Провожая мать, Глеб неуверенно глянул на нее исподлобья.
– Чего смотришь: давно не видел? – нахмурившись, спросила Марья Сергеевна. – Совести у тебя нет! На что попало, у бабушки последние гроши вымогаешь…
– Бабуля сама мне денег дала! Я ее не просил! – огрызнулся Глеб.
– Ну, дала, дала! – передразнила его мать. – А ты бы не брал! Но раз ты и впрямь, как твой отец, решил быть!..
– Да, не буду я, как мой отец! Никогда таким не буду!
Слышишь, ма? Сколько раз повторять?
– Ага! Зарекался медведь, когда спит, не храпеть!..
Накинув осеннее пальто, она стояла у порога, словно ждала чего-то.
– Собирайся, домой пойдем!
– А можно, я у бабули переночую?
– Нельзя! – буквально рявкнула на него Марья Сергеевна.
– Да, что с тобой такое, ей богу, творится?
Старая женщина обиженно поджала губы.
– Пусть Глеб сегодня у меня переночует! Что – в этом плохого? Ведь не чужая я – ему… И мне веселей будет! Одной-то – все время, знаешь, каково!.. А Глеб у меня и так давно не был…
– Извини, мам! Сама не понимаю, что на меня нашло…
И, толкнув дверь, она вышла в сенцы, даже не взглянув на сына.
3
Мария Сергеевна, хоть уже давно и разменяла четвертый десяток, до сих пор была женщиной довольно привлекательной. Черноокой, стройной, как газель, с густой прядью темных немного жестковатых волос до самых плеч. С бледно-розовым румянцем на немного впалых щеках, что придавало всегдашнему выражению ее лица некоторую утонченность и изысканность. Оставшись без мужа, она все еще надеялась устроить свою личную жизнь… И однажды ей повстречался тот, кто, как ей казалось, мог сделать ее счастливой!..