Боец десантной бригады
Шрифт:
– Так вот, значит, ты какие сны видишь! – негодует ротный. – Вот ты о чем во сне мечтаешь? Как бы офицера с его приказами на хрен послать?!
– Мне, товарищ капитан, снилось, – спросонья начинаю оправдываться я, – что взяли меня враги и пытают: где прячет НЗ капитан Акосов? Признавайся! А то расстреляем. А я в ответ их гордо так на хрен посылаю.
– И где же прячет НЗ твой ротный? – сощурившись, ласково интересуется Эн.
– Вы не враг, товарищ капитан, – глядя на начальника штаба батальона честными сонно-неумытыми глазами, отвечаю я, – и потому вам скажу. – Я намеренно делаю паузу и вижу, как
Это прозвучало как насмешка. Офицеры у нас на операции пистолеты с собой не брали – ну его, тяжесть такую, на поясе носить; да и толку от него в бою нет никакого, все с автоматами ходили. И одевались так, что в снайперский прицел солдата от офицера не отличишь. Форма у них, конечно, почище да поновее, а так – солдат, он и есть солдат…
– Да… – задумчиво так говорит Эн. – А лейтенант Петровский был прав.
В чем был прав Саша Петровский, он не объясняет, зато объясняет, какого это хрена меня разбудили среди ночи, за час до начала смены.
– Берешь двух бойцов, дадим тебе еще и связиста с рацией – и вперед, милый, в разведку. Проведешь рекогносцировку местности, установишь, есть ли необозначенные на карте тропы, обнаружишь огневые точки противника – и обо всем доложишь по рации. Потом выберешь позицию по своему усмотрению и прикроешь утреннее выдвижение своей роты, а то нас посекут с пулеметов. Понял?
– А почему я? – спрашиваю угрюмо.
Такое задание мне совсем не улыбается. Можно так нарваться, что и «мама» сказать не успеешь, как на небеса отправишься. А я совсем не герой. Хочу увильнуть, вот и придумываю:
– Товарищ капитан, да как я в темноте-то тропы найду? А передать ориентиры как? Я ж топографию совсем не знаю, – жалобно бормочу я и решительно заканчиваю. – Боюсь подвести вас, не справиться.
– Не бойся, справишься, а не справишься – так по шее от всего личного состава получишь, – утешает меня, щуря узкие очи, Эн и зловеще-ласково добавляет: – Понимаешь, солдат, верим мы тебе. Знаем, что если придет беда, то не скажешь ты духам, где советские офицеры НЗ прячут.
– А еще ты слова умные знаешь, – предельно серьезным тоном подкалывает ротный, – «рекогносцировка» и «топография»; остальные-то все больше на хрен да за хрен говорят.
И сразу резко повышая голос, не терпящим возражения командным тоном капитан Акосов приказывает:
– Все понял? Вот и вперед!
Приказ есть приказ, был бы умнее – дураком бы остался.
– Нет, ну почему опять я? – возмущенно спрашиваю я пришедшего проводить меня взводного.
Собираю РД, снаряжаю дополнительные магазины и подвешиваю подсумки с гранатами на поясной ремень. Настроение – хуже некуда.
– Из первого отделения ты один в строю остался, – лениво позевывая, объясняет присевший на бруствер моего окопа Саша и спрашивает: – А почему?
– Мне просто повезло, – угрюмо отвечаю я и прошу: – Слезай с бруствера, а то стрельнет какой-нибудь идиот, убьют еще.
– При прочих равных условиях, – не прекращая разговор и не меняя тона, Петровский слез с бруствера и присел в окопе, – везение играет большую роль: раз повезло – глядишь, и второй раз повезет. – Он улыбается и задушевно так замечает: – А если тебя все же хлопнут, то все меньше залетчиков в роте останется. Глядишь, и показатели у нас в политической подготовке получше будут. А еще замполит из третьей роты с облегчением вздохнет, ты ж его на батальонном комсомольском собрании ленинскими цитатами чуть до истерики не довел…
– Ну, спасибо, Саша, удружил, – не глядя на взводного, тихо говорю я. – Жив останусь, водку тебе доставать больше не буду.
– Ты уж постарайся остаться-то, – усмехается малопьющий лейтенант Петровский. – Как же я без водки-то… пропаду ведь…
Иду расталкивать еще двоих, которых наметил с собой пригласить. Прохожу мимо окопа; в нем, закутавшись в трофейный халат и свернувшись калачиком, сладко спит Муха – только губами чмокает, улыбается чему-то. Вид у него детский, беззащитный, не скажешь, что уже отслужил почти два года и имеет медаль «За отвагу». Этой осенью Мухе домой, совсем чуть-чуть до дембеля осталось. Спиной к нему Леха привалился, тоже сопит. Мы втроем давно дружим, почти с первого дня, как я в Афган попал. Я за Леху написал эротическое сочинение про героиню Пушкина Татьяну Ларину. Он за это мое творение от ротного нагоняй получил. И мне досталось. А затем ротный отдал беспощадный приказ: выпустить стенгазету, посвященную творчеству Пушкина. Муха нам ватман в штабе бригады достал. Потом втроем ротную стенгазету оформляли, вот и подружились…
Я, минуя товарищей, подхожу к Витьке.
– Нет, ну почему я? – слово в слово повторяет мои слова злой со сна Витек. Я его еле растолкал.
– Ты два раза был женат? – спрашиваю я и сам же отвечаю: – Был! Бабу имел? Имел! В отпуск ездил? Ездил! А кого мне брать? Муху, что ли? Так он не то что на девку не залезал, он небось еще не целовал-то никого. Имей совесть, Витек.
– Еще кто пойдет? – кисло осведомляется Витек.
– Иди Филона буди, а я тут радиста подожду.
Уходит успевший в свои двадцать лет дважды жениться Витек. Я жду связиста, покуриваю в кулачок и слышу:
– Ну почему я? – возмущается Филон.
А потому, ребята, что неохота мне своих друзей, Леху и Муху, под пули подставлять, они ж не виноваты, что с таким раздолбаем, как я, дружат. Простите, ребята, но кому-то же надо идти, а то и в самом деле посекут нашу роту из пулеметов, а нас и так всего ничего осталось.
Подходит связист, тоже недовольный, я его давно знаю.
– Герка? – чуть улыбаюсь я. – Привет!
– Век бы тебя не видеть, – бурчит расстроенный и невыспавшийся Герка, – таскайся тут с тобой.
У связистов – тех, кто на своем «горбу» носил полевые радиостанции, – служба тоже хреновая была. То, что рация тяжелая, это еще полбеды, а вот то, что их первыми убить старались, – вот это беда. Снайпера обучают не только хорошо стрелять, его еще учат, кого надо убивать первым. Офицер – он на операции ходит в полевой форме без знаков различия, от солдатской ее не отличишь. А вот связиста сразу по антенне рации видно. Убей связиста, парализуй управление боем – вот чему учат снайпера. Редко ходили связисты в разведку, не шли передовым дозором, а вот потери несли. Били по ним снайперы, и очень часто приходило пополнение во взвод управления, на замену раненым и убитым.