Боец Круга Поединков
Шрифт:
– Ну и пжалуйста!
– мрачно буркнула я.
– Мы вместо Вас Склифосовского позовём.
21.
Однако из больницы я вышла только через два дня - когда сумела стоять на ногах твёрже, чем моя старая одноногая кукла Долли-Ло десять лет назад, до того момента, как Эдуард оторвал у неё голову.
Кстати, о голове.
Мне всё-таки удалось поставить себе вместо наковальни мою драгоценную башку. После всей той дозы медикаментов, которые мне вкатили медсёстры и Крестовский, в этой самой башке царила
Кстати, о состоянии вестибулярного аппарата.
Драться всерьёз, в полную силу я не смогу, пожалуй, ещё несколько дней. Меня всё не отпускает лёгкое состояние ирреальности, будто я немного под кайфом. Лекарства, чёрт бы их подрал! А то, что я по ровной линии пройти не могу и всё время витаю в облаках - это как? А вот так: хреново, очень хреново, пусть даже Право поединка у меня спионерили на неделю. Кстати, она заканчивается послезавтра! У-у-ух! Козырненько! К этому времени я приведу себя в порядок! Вообще, не знаю, как оно там в книгах или на киноэкране, но лично я - да и любой из Круга, про остальных не знаю - восстанавливаюсь быстрее, чем об этом рассказывается во всяких книжках и медицинских пособиях. Ну буквально как собака! Так что хрень порядочную они там пишут и снимают. Гриппом болеют несколько недель? Фигня мандаринная.
– Вот, одевайся, - Киара - единственный человек, которого пустили ко мне после кофейного омовения моей свежеприобретённой головы и подушки - бросила на мою больничную постель вполне свежую одежду.
– Прежние твои шмотки пришлось выбросить: все в крови и блевоте.
Я живо натянула лифчик, чёрную футболку с надписью "Blood", чёрные просторные джинсы карго, сидящие у меня на бёдрах (кажется, я похудела?) и чёрные кроссовки. Ко всему этому прилагалось: цепи у пояса, пара кожаных клёпанных браслетов, шипастый ошейник, тушь и чёрная подводка для глаз. Киара отлично знала, что после реанимации меня остро пробивает на такие вещи.
Завязав шнурки, я подошла к зеркалу. Под накрашенными глазами, удобно расположившимися в глубоких потемневших нишах моего лица - фиолетовые круги. Желтоватая скула помечена красной ссадиной, висок - тёмным синяком. Нижняя обветренная губа имеет фиолетовый оттенок и припухла сбоку, где была рассечена. Рассечённой была в двух местах и левая бровь. Наверное, мне никогда не суждено проколоть её. Нос, кстати, тоже не в самом лучшем виде, а про красавцы-синяки на теле молчу: это наше с ними интимное, где и как долго они у меня будут.
– Сделаешь мне дома массаж?
– устало спросила я, заталкивая больничную рубашку под подушку.
– Разумеется, Кени, - так она меня называла, моя Киа. Кени и Киа - две трёхлетние девочки-близнецы. Мертвы - в Ночь Выбора мы обе так решили. И всё же…
– Кстати, Кен, там поспорили, сможешь ли ты сама выйти, либо тебя
Тихо хохотнув, Киара подошла сзади и, тепло обняв меня за плечи, прижалась щекой к моей щеке. Мы замолчали, глядя на отражения своих почти одинаковых лиц. Свежее её и избито-усталое моё. Наши глаза: тёмно накрашенные, озорно блестящие её и просто обведённые тусклые мои. Наши голоса, которые мы слышали в голове, только наши, когда мы касаемся друг друга и говорим.
Вот вам и второй эффект близнецов:
"- Козлятина отпущения, почему ты не поставила меня Подхватом во второй раз?"
"- Зачем? Чтобы мы вместе как пара стоптанных тапочек провалялись неделю в больнице?"
"- Да хотя бы. Знаешь, как говорят: за компанию. И если ты в следующий раз снова ляпнешь, мол, без Подхвата, я тебя сама поколочу.".
Какая-то медсестра удивлённо заглянула в мою палату. Было чему удивляться: близняшки Браун молчат. Может, сдохли, как парочка опоссумов?
– … А что было после того, как я вырубилась?
– поинтересовалась я вслух, решив не нервировать медперсонал. Он и без того чересчур нервный. А то! Вы просто не слышали, что я вопила в манипуляционной, когда Тур пролил мне на башку горячий кофе.
– Ник, Майк, Джо и я перетянули тебя в Киндервуд. Тебе было совсем хреново. По дороге мы встретили Винсента, и он помог нам. В основном тем, что тащил твою жирную тушку.
– Сама ты тушка!
– отозвалась я.
– А если честно, то ни фига не помню.
– Эх ты! Склеротик!
– близняшка ласково дёрнула меня за косичку и это означало "Я люблю тебя, сестрёнка!". Улыбнувшись, я ничего не ответила. Мы и так обе знаем, как сильно друг друга обожаем. Только она умеет и привыкла показывать свои чувства, а я - нет.
– Пошли?
– Пошли.
Сунув руки в карманы и побряцывая цепями, я своей обычной размашистой походкой (встречается иногда и часто у пацанов) направилась по скучным коридорам. М-да, больничка у нас мрачная, прямо как в триллерах: серые безжизненные стены, голубые кварцевые лампы… Для полного соответствия не хватает только формалинового запашка и уродливого хирурга с бензопилой в руке и безумными искорками в глазах. Кстати, если он узнает, кто усосал его бутыль спирта, я непременно увижу эту картину. Надо бы линять отсюда.
Абсолютно спокойная Киара, сунув руки в задние карманы джинс, шла рядом со мной красивым собранным шагом на грани повиливания пятой точкой. Однако этот шаг отлично сочетался с её манерой вести себя, с её внутренним миром - как вам будет угодно. Как я уже где-то говорила, Ки всегда была женственней меня, что бы мы ни говорили и по каким принципам ни жили. Всё-таки, нравится нам это или нет, мы - девушки. И я готова променять это на хрен (и в прямом и в переносном смысле), то моей сестре роль эдакой фемины-валькирии - очень даже нра.